Меруерт. Мариям. Шарипа

Кто знает, дождемся ли мы проката одного из самых ярких дебютов 2019 года. А поговорить о нём надо. Режиссёр – Шарипа Уразбаева. Картина – «Мариям».

Полнометражный дебют Шарипы Уразбаевой можно считать более чем успешным: фестивали мирового уровня, призы, добрые отзывы серьезных критиков, но главное – художественная состоятельность работы, изначально шагавшей по очень тонкому льду. Вот об этом давайте и порассуждаем.  

Тонкостей мне видится две. Первая – базовая – это сама история фильма и его форма. Сегодня уже не спойлер, что героиню свою – Меруерт Саббусинову режиссёр нашла благодаря работе на ТВ, что история её жизни стала фундаментом истории фильма, и что себя на экране женщина воплотила сама. По факту и главная локация – это реальное жильё Меруерт, и дети в кадре – тоже её. Такой подход сильно роднит фильм с докудрамой – жанром настолько для Казахстана экзотичным, что причисление к нему редких экспериментов, вроде «Мариям», может быть заклеймено как проявление необразованности и мещанского скудоумия.

Меж тем, точки соприкосновения есть – фильм реконструирует реальную историю в реальных условиях её существования. Однако Уразбаева не стремится бросить на экран жизнь «как она есть», а выходит за рамки суровой реальности и в своем переосмыслении даёт нам уже не репортаж с места событий, но полноценный рассказ из серии «а что если». Правдоподобие режиссёрской версии не вызывает вопросов: покопайтесь в новостных сводках и наверняка найдете похожие сюжеты. В Голливуде 90-х, например, были очень популярны сюжеты, основанные реальных событиях уголовной практики, которые художественно плясали на 5-й поправке конституции, вроде «Double Jeopardy».

Но в «Мариям» нет вымученной остросюжетности и сценарных выкрутасов. Его сила в режиссуре и в режиссёре. То, что Уразбаева умеет наблюдать за реальностью, подмечать детали, и выстраивать простые истории с хорошим эмоциональным зарядом, способные вовлекать зрителя в происходящее, просматривалось еще в «Едоках картофеля». В «Мариям» же режиссёру приходилось делать то же самое, но уже, по сути, на документальном материале, поскольку никаких излишних художеств бюджет не позволял. И здесь срабатывает закон Оскара Уайльда: «Красота в глазах смотрящего». Камера оператора Самата Шарипова достаточно документальна, но не на 100%. Когда она перестает двигаться, в статике заметно, как вглядывается режиссёр в происходящее. Почти все такие кадры связаны с Мариям, почти все такие кадры связаны с природой или стихией. Ветер, огонь, земля, животное, которому надлежит жить, животное, которому предстоит умереть….Это не взгляд Самата, это взгляд Шарипы. Отнюдь не так много в этом художественно аскетичном фильме приёмов, которые бы сражались за звание «изобразительно выразительных», однако «Мариям» − это тот случай, когда целое важнее суммы частей. Отдельные «красивости» иных фильмов – ничто без взаимодействия с сутью замысла.

Картина, рассказывающая о женщине, оставшейся без мужа на холодной зимовке, занимается тем, что прежде звалось поэтичным словом «бытописание». Каждый эпизод жизни женщины и её детей в фильме необходим именно с точки зрения такого бытописания, неразрывно связанного с историей. Перед нами не гламурная барышня, которая может лениво коротать дни в безразличии. Жизнь Мариям – это борьба. За завтрашний день, за благополучие детей и, в конце концов, – за себя. Понимание того, что в этом «развороченном бурей быте» есть еще и она сама – один из важнейших элементов повествования. Там, где, казалось, должна была таиться беспросветная кабала повседневности, скрывалось болезненное освобождение, опять-таки показанное крайне аскетично, но осознание себя. К этому процессу Уразбаева подходит особенно щепетильно: крупные планы героини – главные шоустопперы картины. Недаром один из них вынесен на постер.

Все эти решения подчинены режиссёрской воле. Полудокументальной манерой Уразбаева выводит на экран поэтику жизни; решением работать с непрофессиональной актрисой – доказывает, что мастерство (правильно предложенные обстоятельства) способно дать художественному произведению нужный уровень выразительности; изоляцией от множества сопутствующих, но лишних социальных катаклизмов не позволяет картине стать спекулятивной или удариться в откровенную чернуху. Режиссёр знает правила придания глубины и резкости: она не поляризует стороны конфликта до сугубо черного и белого, не морализаторствует и не дает оценочных суждений. Вместе с тем, Уразбаева избегает лишних философских измышлений, ходов, намеренно усложняющих нарратив в угоду «зауми» или абстрактных метафор. То, что должно быть зарифмовано, будет зарифмовано: кому-то надлежит жить, кому-то предстоит умереть…

И, наконец, вторая тонкость, о которой я хотел бы упомянуть. Это игра на поле трендов. Фильм, безусловно, попадает во многие из них, от чего иные рецензии наполняются новомодными словечками типа «абьюз», «токсичность» и т.д. У нас есть угнетенная ЖЕНЩИНА, есть её БОЛЬ, есть суровый РЕАЛИЗМ, и подлинная человеческая ДРАМА, но есть и очень хорошее НО. Всё та же полудокументальная манера повествования, фиксация на внутреннем мире главной героини и ключевая тема обретения собственного «я», делают картину сначала вневременной, а уже потом актуальной для дня сегодняшнего, со всеми его заморочками. Уразбаевой удается не концентрировать свою историю на трендах, не заострять на них внимания, не выпячивать. Ведь по сути, даже в детском мультфильме можно разглядеть (если не заложены) уйму актуализирующих элементов. С позиции современного кинематографа не делать тренды фильмообразующими факорами – почти талант. Кино должно быть правдивым и злободневным, но если в нем нет ничего кроме актуальной повестки и злобы на окружающую реальность, то это не более чем сводка новостей. Режиссура превращает телевизионный сюжет в эмоционально наполненное произведение искусства. Режиссура сильнее трендов, сильнее препятствий съемочного процесса, и даже, иногда, сильнее той реальности, которой вдохновляется.

И пока подлинные документалисты ратуют за чистоту жанров и форм и пичкают ГЦПНК заявками на бесчисленные юбилейные панегирики, игровая картина Шарипы Уразбаевой обращает внимание общества не только на саму себя, но и на простую женщину по имени Меруерт.

В прежние времена вглядеться в «маленького человека» призывала большая литература, и нет причин, по которым сегодня этого не может делать кино. Пусть это прозвучит как аванс или как комплимент, но Шарипа Уразбаева вглядывается в свою героиню почти так, как делали это когда-то Пазолини, Брессон, Киаростами, Герман, Муратова. Нашему кинематографу, где гламур пока еще довлеет над правдой, это может послужить хорошим ориентиром.