ЕВГЕНИЙ ЛУМПОВ.
Анализировать кино и давать ему оценку по горячим следам дело всегда не простое , однако, когда речь заходит о крупных событиях, всегда есть риск, что что-то по прошествии времени останется незамеченным. Поэтому фестиваль в Пусане стоит препарировать сразу и без компромиссов. Тем более что есть на чем фокусироваться.
ПУСАНСКОЕ ЧТИВО.
Полезным начинанием фестиваля стала в прошлые годы полновесная книжная ярмарка. Никаких букинистов и магазинных книжичек из серии «кино для чайников». Все всерьез. Фестиваль сам пишет, печатает и продает массу книг на корейском и английском языках. И кинематографом родной страны он тематически не зашорен. Посетив ярмарку можно легко отыскать как издания об истории и современности корейской кинематографии, так и, скажем, китайской или японской. Не чужды здесь и западного направления. Интервью с режиссерами, записанные на прошлых фестивалях – ныне эксклюзивные книги; программы фестивалей соседних и не соседних – превращены в аналитические монографии.
Однако жемчужиной этого года можно по праву назвать книгу «Asian Cinema 100», в которой ведущие кинокритики мира, такие как Джонатан Розенбаум, Адриан Мартин или Ноэль Вера назвали по десять лучших фильмов и режиссеров из когда-либо существовавших в Азии. «Эта книга беспрецедентна, потому как в списки критиков обычно попадает только лишь западное кино», ‒ поделилась впечатлениями гость фестиваля Гульнара Абикеева. Она, а также другой отечественный критик Инна Смаилова, также оказались в числе тех, кто был приглашен поучаствовать в создании книги и поделиться своим виденьем. В сотне лучших режиссеров нашу страну представили Шакен Айманов, Дарежан Омирбаев, Рустем Абдрашев и Адильхан Ержанов. В сотне лучших фильмов – «Хозяева».
ПЛАТОН МНЕ ДРУГ…
Коль скоро прошла информация о том, что нашу страну представляют в Пусане три картины, было бы неверно проигнорировать этот факт. В программе «Окно в Азию» оказалась картина «Шлагбаум» Жасулана Пошанова, которая как раз сейчас идет в нашем прокате. Фильм снят в рамках партизанского движения, однако уже сам факт появления фильма на экранах страны бросает на это легкую тень сомнения. Причастность к независимому кинематографу подчеркивается малобюджетностью проекта и участием в нем вышеупомянутого Ержанова в качестве сосценариста. Откровенно – это картину шедевром не сделало. Слабой ее, конечно, никак не назовешь, однако протест содержания нивелирован драматургической хромотой (вроде явно лишних сцен и героев), а протеста формы будто и вовсе не планировалось – ему Пошанов предпочел реверанс в сторону зрителей.
Его боевой товарищ в Пусан прибыл представлять собственное творение. К удивлению – документальное. Как выяснилось, фестиваль заказал десяти режиссерам из разных стран Азии документальные фильмы об истории национальных кинематографий. Вся десятка была продемонстрирована в рамках специального показа «Сила Азиатского Кино». Работа Ержанова «История Казахского кино: Подземелье «Казахфильма»» ‒ плоть от плоти своего создателя. Стилистически она легко вписывается режиссерские искания и «Хозяев» и текущего проекта о чуме. Протест, сатира, честность и образность отнюдь не помеха для изложения фактов, тем паче, что Ержанов перевел разговор в плоскость эволюции киноязыка. Безусловно, такого рода эксперименты легкая добыча для служителей форматной документалистики с их мелочными нападками, однако, выбранная автором форма надежно защищает картину.
В секции же «Новые течения» состоялась мировая премьера фильма Ерлана Нурмухамбетова «Ореховое дерево». О грядущем прокате на родине уже шепчутся как о вопросе решенном, поэтому, не раскрывая деталей сюжета, можно лишь сказать, что как могут, сшивают картину некоторые удачные режиссерские решения, без которых она бы безвозвратно распалась. Сепаратизм отдельных частей виден невооруженным глазом, а жанровая размытость только подливает масла в огонь. Хотелось бы сказать, что ожидания оправдались на все сто, но истина дороже.
ФРАГМЕНТЫ ДОКУМЕНТАЛЬНОГО.
Неигровое кино на фестивале, разумеется, было, однако похвастаться экстраординарностью и новизной эта часть программы не может. В конкурсной и во внеконкурсной программе тенденции были идентичными: европейцев интересовали проблемы социума и миграции (удивил лишь итальянец Минервини, снявший фильм «Другая сторона» о реверсе американской повседневности); американцев – исключительно политические проблемы; азиатскую же кинематографию окончательно зациклило на повседневных тяготах. Как выяснилось, достаточно просто записать их на камеру и фильм готов – ни осмысления, ни художественного решения, увы, не требуется. Как и предполагалось, сильнейшим фильмом документального Пусана стала «Франкофония» Александра Сокурова. Фильм мастерски соединяет, кажется, все приемы документалистики, отдавая должное то работам Михаила Ромма, то экспериментам Сергея Лозницы, и при этом обладает уникальным индивидуальным языком, выражающим тонкое мировоззрение автора. Фильм о том, как выживал в годы второй мировой войны великий Лувр, оказался куда более всеобъемлющ, и поднял пласты проблем, зачастую игнорируемых.
ИГРОВЫЕ ПОТОКИ.
Все, разумеется, не охватить, но самых ярых участников ‒ можно. Пойдем с Запада на Восток.
Американское кино, судя по программе, по-прежнему интересует одержимость дьяволом, наркотрафик и однополая любовь. Ему совершенно не важно, как рассказывать эти набившие оскомину истории, и потому оно рассказывает их также как и всегда – стандартно. Исключений не замечено.
Европейское кино идет немного дальше – его интересуют наркотики, геи и одержимые исключительно в условиях глубокой личностной рефлексии. Истории, без выраженной сути и сформулированной мысли замкнулись на околодокументальной подаче и почти не задевают ни ума, ни сердца. Исключение: «Лобстер» Йоргоса Лантимоса, полюбившийся критикам, но, кажется, до конца так и не препарированный.
Следом за европейским, тем же стилистическим путем, гордо шагает кино иранское, давно уверовавшее в верность выбранного пути, и, медленно бронзовеющее, в своем национальном колорите от фильма к фильму теряющем всякую привлекательность. Исключение: пресловутое «Такси» Джафара Панахи, которое, вероятно, больше держится за счет опальной бытности режиссера, нежели за счет чистой кинематографичности.
Десятилетиями ничего не менялось в индийском кино, и в Пусане чудес тоже не случилось. Эти ребята давно снимают для себя и им абсолютно по боку все фестивали и кинопремии мира – они окупаются и без этого. Исключение: прорыв соседнего Непала в виде картины «Черная курица» (режиссер Мин Бахадур Бхан), чье появление уже само по себе повод закрыть глаза на все ее минусы. Единственное же, что по факту не вызывает в фильме нареканий – операторская работа нашего земляка Азиза Жамбакиева ‒ без новшеств, но чисто.
Тайланд, Малайзия и иже с ними изо всех сил пытаются повторить подвиг героя из
Бангкока Апичатпонга Вирасетакула, но, увы, ни мастерства, ни стержневой философии, у последователей не наблюдается. Фильмы типа «Леопард не кусает» создают лишь претензию, вынуждающую зрителя тратить время, досматривая их до конца. Исключений не замечено.
Ну и наконец, азиатская триада. Сильнейшая здесь, безусловно, Корея. Пока китайские режиссеры погружались в пучины социальщины, а японские в пучины страшилок, их корейские коллеги довели свое кино до узнаваемого совершенства. Ювелирная работа с сюжетами и их деликатное воплощение, позволяют большому корейскому фильму легко справляться и с откровенностью, и с жестокостью, и с поэзией, не перегибая и не надоедая. Главным критерием фильмов вроде «Кореец в Париже» или «Стальной цветок» можно назвать отсутствие всего лишнего, а это, как говорил Микеланджело, и есть красота.
ОБЯЗАТЕЛЬНАЯ ЛОЖКА.
Естественно, дегтя. Все не может быть идеально, и, пожалуй, главным минусом Пусанского кинофестиваля является то, что он в мире кино пока еще ничего не решает. Он яро борется за звание фестиваля класса «А», но ему как воздуха не хватает эксклюзива. Соседние, да и, пожалуй, многие корейские режиссеры, стремятся утвердиться и презентоваться на западе, а это значит, что у Пусана так и будет недобор премьер и открытий. А фестиваль должен открывать. Это создает репутацию, это формирует тенденции. Пусан же пока только ретранслирует, но его эволюционный потенциал обнадеживает. Поживем – посмотрим.
Фото автора
