ЕВГЕНИЙ ЛУМПОВ.
Многие в нашем городе знают работы Айдоса Есмагамбетова, но мало кто реально представляет себе какой титанический труд стоит за их созданием.
Айдос – скульптор-гиперреалист. В одиночку он выполняет колоссальные объемы сложной работы, на которую в соседних странах подряжаются десятки человек. Но не только постоянная тяга к совершенствованию своих навыков и высокое мастерство характеризуют молодого художника. Его главная черта – беззаветная преданность делу: сложному, но невероятно интересному.
‒ Айдос, твои фигуры ведь не из воска, верно?
‒ Верно, они из силикона. Воск – это уже старый материал, старая технология. Даже сотрудники музея Мадам Тюссо признаются, что хотели бы перейти на силикон, но не могут, потому, что музей славен именно восковыми фигурами. Хотя воск, априори, не может дать такой реалистичности. Силикон же позволяет создавать гиперреалистичные фигуры.
‒ Как происходит этот процесс, как рождается фигура?
‒ Прежде всего, это работа с информацией. Все начинается с нее. Мало собрать данные о биометрических параметрах объекта, нужно еще и найти максимально подробные и качественные фотографии, чтобы героя можно было рассмотреть в мельчайших деталях: анфас, профиль. Чем качественнее снимки, тем подробнее можно изучить тонкости: морщинки, направление роста волос, вены, пигментные пятна. Только после подробного изучения я создаю на компьютере 3D-модель, а потом, ориентируясь на нее, создаю каркасы конечностей: головы и рук. Каркасы из пеноплекса дают общую форму, а подробная анатомия уже привносится при помощи скульптурного пластилина. Когда объекты готовы я делаю формы, слепки, которые и заполняются силиконом. И уже после этого начинается работа над оживлением фигуры – добавляется цвет, волосы, глаза. На одну скульптуру иногда уходит до года работы.
‒ А что самое сложное во всей работе?
‒ Наверное, как раз волосы и глаза. У каждого человека волосяной покров на лице и теле выглядит по своему: направление, густота. Каждая щетинка и каждый волосок добавляются вручную. От этого порой слезятся глаза, устают. Делаешь массаж глаз себе и продолжаешь. С глазами еще сложнее – он отливается по частям: яблоко, радужка, зрачок. Когда заливаешь хрусталик, всегда есть риск того, что внутри останется маленький пузырек воздуха, но ты этого сразу не видишь – он ведь внутри формы. И только спустя пять часов, после того как все застывает, ты вынимаешь и смотришь. Есть пузырек – значит все по новой, брак… Вручную добавляются все сосудики в глазу. Потом все это шлифуется.
‒ Ты самостоятельно осваивал эту технологию или тебя где-то этому учили?
‒ В Казахстане таким вещам нигде не учат. Когда я решил заняться этим делом, я стал изучать технологии, смотреть видеоуроки в интернете, читать интервью с зарубежными художниками, вроде Рона Мьюека. Узнавая с какими материалами он работает, я тут же принимался за изучение этого материала. Так что в части технологий я не отстаю от иностранных художников… Все постигал сам, было множество неудачных экспериментов. Много времени уходило на это, ведь я все делал сам. И сейчас все сам делаю. За границей, скульптуры создаются командами, в которых есть стоматологи, визажисты, парикмахеры. А я все это совмещаю и мечтаю однажды собрать команду единомышленников, открыть студию.
‒ Подобная технология создания лиц, применяется в кино, верно?
‒ Да, верно. Мне даже довелось поработать на одном малобюджетном проекте гримером. На фильме «Селфи с мертвецами». Фильм был про зомби, и я полностью гримировал всех актеров: менял из лица, глаза, делал капы страшных зубов. У технологии очень большие возможности, но этого у нас еще до конца не осознали. А вообще хотелось бы продолжать работать в этом направлении, создавать в кино новые необычные образы героев. В Голливуде уже давно существуют студии специализирующиеся на пластическом гриме, на создании макетов, движущихся и недвижущихся объектов, а у нас кино развивается как-то в отрыве от всего этого. Будь у меня средства, я бы давно собрал команду толковых ребят и мы бы поставили это дело на поток.
