В столичном кинолектории прошёл показ фильма Аси Сулеевой «Мой дом на зелёных холмах». Режиссёр впервые за много лет пересмотрела его вместе со зрителями.
В феврале этого года я решил рискнуть и запустить в столице кинолекторий, посвященный старому кино. Почти сразу родилась мысль о том, чтобы по возможности приглашать к разговору со зрителями авторов картин. Среди тех, кого хотелось пригласить в числе первых, была Ася Сулеева.
Дело вот в чём. Я у Аси Калиевны учился 5 лет. О чем только она не рассказывала за это время. О многом, но только не о своём. Ни одного своего фильма она не показала. Я их смотрел с киноведами, а когда приходил с вопросами – всё как-то было не до того ей. Когда запустился лекторий, ‒ родилась эта хитрость: зрители не ученики, от разговора с ними уклониться не получится.
Согласие получено. Анонсы развешаны. Но какая-то суетная неуверенность: Ася Калиевна в бурном потоке университетских дел – неужели не придет? Когда в зале погас свет, и на экране поплыли те самые зелёные холмы, она тихо сказала: «Я очень давно не пересматривала эту картину и потому сомневалась, стоит ли приходить. Могут ведь и тухлыми яйцами закидать».
Не закидали. Напротив – приняли. По меркам лектория на показе был аншлаг. Зрители от 12 до 72 двух лет, но в основном молодежь. Перед показом я предложил им вынести вердикт – жив ли фильм? И час с небольшим слушал: молчат, смеются, предугадывают.
Обсуждение случилось активное. Та самая Ася Сулеева, что всегда с упоением и блеском в глазах рассказывала нам ‒ студентам о поэтическом кино, теперь рассказывала зрителям о том, как появилась на свет эта картина.
Рассказала, как приехал Сергей Бодров, как спросил, есть ли иди для сценария, как она привыкшая выпуливать «Да», ответила утвердительно.
Ася Сулеева
«Сценарий писался легко, будто сам себя диктовал и подсказывал. Сергей – прекрасный драматург, он все время следил, чтобы идеи и сцены, которые я подбрасывала, были действительно нужны стержневой линии сюжета. Что-то оставалось, что-то шло в корзину. Написали мы сценарий за 12 дней», ‒ вспоминала Ася Сулеева.
Косвенно и совсем слегка руку к фильму приложил супруг Аси Калиевны – режиссёр Серик Райбаев. Он подсказывал разные «пацанские штуки». Например, как мальчишки зажигают спички о подручные предметы. Он же рассказал историю том, как будучи совсем мелким и совсем влюбленным, преподнес даме сердца похоронный венок. Этот эпизод в фильме один из самых запоминающихся. Жаль не вошел в него эпизод из сценария, в котором Арман приходит на «Зелёный базар» выбирать цветы. Он выспрашивает – его консультируют: эти цветы простоят дня три, эти пять, те – неделю. «Нет, ‒ заключает мальчик, ‒ надо, чтобы цветы не вяли и радовали возлюбленную всегда». И покупает по незнанию тот самый подарок.
Сценарий написан, отправлен на всесоюзный конкурс. Берет третью премию, а значит, по регламенту, ‒ в ближайший год должен быть запущен в производство. Постановку дают кому-то из коллег по цеху ‒ Сулеева же документалист. Подготовительный период завершен, впереди съемки, но коллега по цеху совершенно не умеет работать с детьми.
‒ Сможешь сама, Ася?
‒ Да!
В обойме братья-операторы Болат и Аубакир, композитор Тлес Кажгалиев (уже успевший поработать с Болатом Шмановым, Дамиром Манабаем и все тем же Сериком Райбаевым), художник Александр Дериганов («Алпамыс идет в школу») и блестящие актеры: Димаш Ахимов, Меруерт Утекешева, Нуржуман Ихтымбаев. С ними рядом молодёжь – Гульнизат Омарова и Жан Байжанбаев. Но они все на подыгрыше ‒ главные – дети!
Их Сулеева подбирает по характерам: застенчивый ‒ играет застенчивого, кривляка – кривляку. На главную роль она хотела робкого Мурата «Пушкина» Мукашева*, но побоялась, что роль он не вытянет – уж больно робок. «Когда мы приехали в интернат – отсматривать потенциальных актеров, кудрявый мальчик сразу приковал наше внимание – сверстники нарисовали ему свастику на лице. Он покорил нас своей беззащитностью, но возникли резонные опасения – справится ли с главной ролью?», ‒ припомнила режиссёр.
Так центральный типаж был изменен и главную роль получил Санжар «Мужичок» Джаксылыков, в чертах характера которого Сулеева зорко усмотрела и упрямство, и стремление к справедливости, и тягу к самостоятельности. Отсюда такие сцены, как, например, рубка дров.
___________________
___________________
По словам режиссёра с детьми ей работалось комфортно. Уже на первой картине сложился свой метод. Суть его проста – подбирай детей так, чтобы им ничего не приходилось играть.
«Нет ничего хуже в детском кино, чем ребенок, который пытается играть. Он должен быть собой, вести себя естественно, но знать задачу. Самый рабочий его дубль – первый. Второй – уже операторский. А дальше начинается исправление себя и потеря естественности. Пару раз я заметила при просмотре, что Санжар играет – стало быть, проглядела тогда», ‒ рассказала Ася Сулеева.
Зрителей юные дарования умилили. Факт того, что никто из них не стал профессиональным актёром, вызвал неподдельное удивление. Те, кто постарше ненароком припомнили похожие истории из собственного советского детства.
«Я смотрел этот фильм 8-летним мальчишкой и с тех пор даже не думал, что увижу его вновь. Тем более не предполагал, что доведется встретиться с создателем этой прекрасной ленты. Это настоящее счастье – иметь возможность лично поблагодарить того, кто подарил тебе одно из самых ярких впечатлений детства», ‒ признался один из посмотревших.
Сулеева меж тем продолжала рассказывать о съемках. В процессе выяснилось, что у фильма было целых два варианта альтернативной концовки. Согласно первому в финале Губайдулла, спасая Армана, гибнет под колёсами автомобиля, что приводит к моральному взрослению мальчишки. Во втором же великан-электрик попадает в больницу, где к нему, полностью загипсованному приходит Арман.
‒ Ничем не можешь пошевелить? ‒ спрашивает мальчик.
‒ Нет, ‒ отвечает Губайдулла.
‒ А ушами?
Губайдулла пробует – у него получается. Оба шевелят ушами, смеются. Конец.
Сулеева хотела снять этот вариант, но редколлегия продавила начинающего игровика – вышло символично (Губайдулла будто бы видит собственное отражение в возмущенном водителе пострадавшей «Волги»), но, на мой взгляд, простовато. Особенно с учетом того, что линия взаимоотношений ребенка и взрослого – центральная. Губайдулла для Армана – антипример до поры до времени, он из тех выросших, но неповзрослевших, чьи мечты легко паркуются у подъезда. Как результат – тандем большого ребенка и маленького взрослого – весьма рабочая формула. Что примечательно, на уровне пересказа фабулы Губайдулла (его сцены, гэги) выглядит как рядовой второстепенный персонаж, которого, скажем, в итальянских или французских комедиях 70-80-х, главный герой задевал бы мимоходом, исключительно для минутки смеха. Сулеева и Бодров по ходу фильма превращают второстепенного в главного, и это весьма симпатичная драматургическая находка.
Анализируя «Мой дом на зелёных холмах» во время подготовки к показу, я определил для себя, что при всех погрешностях и недочетах (их видит и режиссёр сегодня), которые заметны опытному взгляду, фильм цепляет своей искренностью и простотой, за которой создатели аккуратно припрятали множество вопросов, актуальных и в наше время. Ведь темы взросления, обретения себя, жизни по совести – это темы, о которых кинематограф должен разговаривать с детьми всегда. Жаль, что сегодня он чаще всего бросает в них либо откровенную глупость, либо суровую правду безо всяких объяснений. Деликатность – вот чему стоило бы поучиться нынешним режиссёрам детского кино у мастеров вроде Аси Сулеевой.
Сюда же плюсуем и погрешности (в т.ч. упомянутые режиссером), чтобы учиться на ошибках. Для фильма с хорошо играющими (не играющими!) детьми в дебюте Сулеевой ощущается недостаток крупных планов – признак робости, неуверенности, вдруг-де не совсем удачно сыграно. Уже в «Волшебном спонсоре» (2002) будет получше. Утилитарны здесь технические приёмы, сверхзадач перед ними явно никто не ставил, абсолютно опущен вопрос киноязыка ‒ видимо, поправка на целевую аудиторию. Несколько резкими выглядят процессы осознания и сближения героев – опять же вопрос к утвержденной финальной сцене.
Шар, действительно, вышел пробным, но сказать, что совсем без находок и удач будет несправедливо. 
В картине отлично выписаны характеры, точно переданы манеры поведения (прежде всего маленьких героев) и ситуации. Взгляд документалиста, снявшего к тому моменту уже не один фильм о чабанах, тружениках села, рабочих очень точно подмечает бытовые тонкости, цепляет ту самую сермяжную правду жизни, как в сцене, где отец не дает чаю сыну-беглецу: взрослый уже – так отвечай за свои поступки. Порой в фильме случаются откровенно документальные сцены, снятые методом «не выключай камеру, пусть пишет». Для примера (и это факт, подтвержденный режиссёром) – сцена падения девочки на дороге.
Детские темы, собранные в формуле «что такое хорошо и что такое плохо», Сулеева и Бодров подают без назидательного тона, без пафоса великих учителей. В безудержной атмосфере детства сценарием расставлены ловушки-ситуации, пройдя через сито которых маленький Арман реально проверит себя на прочность.
Без лишнего драматизма и нотаций в фильме представлены и взрослые темы. Нарастающая различность городской и сельской жизни (о которой вскоре начнет сокрушаться «казахская новая волна», и которую после опошлит гламурный кинематограф отечественных комедий и мелодрам) в фильме подчеркивается полярностью мнений героев, их ментальностей, что находит отражение в поступках. Авторы без осуждения и без высокомерия смотрят на обе стороны конфликта, констатируя, но не морализаторствуя. История с баранами – что это, если не взятка? Или еще ближе – любовная линия Губайдуллы и его «Жигулей». «Я на ней даже не езжу!», ‒ в сердцах восклицает герой. Помните, как это было у Высоцкого:
Произошёл необъяснимый катаклизм,
Я шёл домой по тихой улице своей,
А мне навстречу нагло пёр капитализм,
Звериный лик свой, скрыв под маской «Жигулей»….
«Очкастый частный собственник» Губайдулла – отчаянно рвётся стать частью того мира, где успешный человек – уважаем за свою успешность, где он авторитет. «Будь я не электриком, а учителем, я бы быстро вас всех привёл в порядок», ‒ заявляет он детям. Недооцененный, чувствующий свою важность, уязвленную положением и статусом, он точно знает КАК надо, но не может. Ему даже гараж на территории не полагается.
Вот из таких деталей и складывается образ времени в бесхитростном детском фильме. В этом времени Арману взрослеть, становиться личностью. Дует ветер перемен, из приёмника звучит рок-н-ролльная «Girls, girls, girls», но дети всё еще мечтают стать космонавтами или чабанами (имя-то какое у героя – Арман! («Мечта»)).
Премьера фильма состоится летом 1986 года, до декабря рукой подать, а там и до 91-го. Но этого не знают ни герои, ни авторы. И это дает особую привилегию смотрящему и анализирующему фильм современнику. Документалист Ася Сулеева и в игровых своих детских картинах будет документировать актуальное бытие. Надо только присмотреться.
Я отнюдь не адвокат картины. Я не считаю правильным нахваливать прошлое только из уважения к сединам. Отдаю себе отчет в том, что в масштабах Вселенной под названием кинематограф творчество Сулеевой не Сверхновая. Игра не была перевёрнута, авторитеты не были низвергнуты, однако искусство, оно ведь не всегда об этом, оно ведь, по сути, никому ничего не должно. Решение о состоятельности акта творчества – это решение зрителей. Поколение за поколением.
Показал нынешнему – вроде прониклись.
«Я не пересматривала этот фильм много лет, и, честно говоря, опасалась разгрома. Трудно спустя годы не заметить огрехов в собственном дебюте. Я очень рада, что картина пришлась по душе, прежде всего молодым зрителям. Значит, её путь еще не окончен», ‒ Ася Сулеева.
