Александра Поршнева.
New York Film Academy продолжает вербовать казахстанских кинематографистов. Режиссер Алма Баймуратова только что завершила свой дипломный проект – хороший повод консолидировать весь полученный опыт, а заодно оглянуться на пройденный этап, поразмышлять над тем, что вдохновляет, беспокоит, заставляет двигаться вперед.
‒ Алма, расскажите немного о себе: с чего начался ваш путь в кино?
‒ Кто знаком со мной, знают какое важное место занимает кино в моей жизни, и что означает для меня просмотр долгожданного фильма. В 2008 году, совместно с Татьяной Ким мы сняли наш дебютный короткометражный фильм «По буквам». Это было наше первое «погружение в filmmaking». Фильм попал в официальный отбор двух кинофестивалей.
Далее, был бесценный опыт работы в Продюсерском Центре «Аружан и компания». Мы отсняли множество популярных телевизионных проектов, в том числе и сериал «Марат и Жанна».
В какой-то момент, находясь между фильмами и работой, я твердо осознала, что хочу основательнее освоить кинопроизводство. Поступила в New York Film Academy, программа Master of Fine Arts: Filmmaking. Подала заявку на международную стипендию «Болашак», прошла конкурсные этапы и получила грант. Со стороны это может прозвучать легко и просто, но поверьте путь и процесс были не из легких.
В данный момент, я завершила пост-продакшн своего дипломного проекта, фильм «Pearl» («Жемчужина»). Остались лишь «штрихи к портрету».
‒ Почему все-таки США?
‒ Всем известно, что киноиндустрия в США является крупнейшей в мире, а символом мировой киноиндустрии является Голливуд.
‒ Насколько сложно было адаптироваться к американской системе кинопроизводства?
‒ С первого дня обучения нам вручили камеры, звук, свет и отправили на съемочную площадку. Нужно было быстро придумать, нарисовать раскадровку мизансцены и снять ее. К такой практике и такому к темпу поначалу было сложно адаптироваться, но именно этот метод «выброса за борт корабля, чтобы научить плавать» считаю верным в образовательной системе. При этом практика грамотно комбинируется с основами теории. Также, хочу отметить ценность времени съемочного процесса в США. Опоздания, долгие перекуры и тому подобное считаются неуважением ко всей съемочной команде.
‒ Помимо бесценного опыта и знаний американской киноиндустрии, что вы, как художник, смогли для себя почерпнуть в процессе обучения?
‒ Какую бы позицию ты не занимал, от третьего помощника осветителя до режиссера ‒ очень важно быть на одной волне с командой. Один в поле не воин, и это совершенная правда. Также, по поводу приобретенного навыка ‒ за годы обучения я научилась отчетливее «слушать и слышать себя».
«То, что тебе подсказывает интуиция, предпочитай тому, что ты десять раз сделал и переделал в голове», ‒ очень верно подметил Робер Брессон.
‒ Планируете ли вы вернуться в Казахстан и работать здесь?
‒ Да, я планирую вернуться и применить полученные навыки в отечественном производстве фильмов.
‒ Какое послание, сакральную мысль, если хотите, вы сегодня желаете донести посредством режиссуры?
‒ Каждый фильм ‒ это отдельная тема и посыл. При просмотре фильма, я лично, прохожу через три стадии: предвкушение, впитывание и послевкусие. Очень хочется оставлять «пищу для размышления».
Робер Брессон любил говорить: «Замыслы нужно скрывать, но так, чтобы их находили. Скрытый лучше всего — самый важный».
‒ Что такое кино для вас, каким оно видится вам сегодня?
‒ Используя эмоциональный фон и образы, автор рассказывает свою историю. Кино должно быть разнообразным и качественным. Чтобы у зрителя всегда был выбор, в какое «путешествие» он хочет окунуться сегодня.
‒ Вы сравнили кино с путешествием. Какие моменты в киноискусстве вас увлекают и захватывают более всего?
‒ Меня захватывают моменты, когда я вижу, как по-особенному режиссер, показывает и раскрывает то, что до него показали и рассказали многие другие. Через свою призму.
Когда ты растворяешься в фильме, забывая о том, что уже закончился 1-й акт (я обычно отслеживаю структуру фильма), когда не обращаешь внимания на мелкие ошибки скрипт-супервайзера. Я называю это: «Получилось!». Когда после просмотра фильма, ты словно прикован к креслу и не хочешь двигаться еще несколько минут. Очень приятное послевкусие. Переосмысливаешь фильм, смакуя детали. Это происходит очень редко в последнее время, и тем ценны эти моменты.
‒ Считаете ли вы краеугольным камнем киноязык или же для вас это, прежде всего, история?
‒ История, история, и еще раз история, как любят говорить мои профессора, и я полностью с ними согласна. История всегда первостепенна. Киноязык ‒ это средство выражения, и у каждого автора формируется свой индивидуальный почерк и стиль. Именно поэтому, у каждого из нас есть свои любимые режиссеры, которые используя свой киноязык рассказывают истории. Если бы был проведен такой эксперимент, когда 10 известных режиссеров должны были бы снять свою версию-видение, к примеру, истории про Золушку, я бы с удовольствием пересмотрела все 10 версий, наперед зная основу истории, так как у каждого режиссера свой собственный стиль, киноязык. Очень интересно увидеть Золушку от Тарантино и Золушку от Альмодовара.
‒ У вас когда-нибудь были кумиры в кино?
‒ Кумир, слово очень громкое. Предпочитаю называть их наставниками. Сложно выделить кого-то одного, так как у каждого свой собственный уникальный стиль. Отмечу некоторых. Это Робер Брессон, Ясудзиро Одзу, Андрей Тарковский, Роман Полански, Ларс фон Триер и Линн Рэмси.
‒ Что конкретно в этих режиссерах вы цените?
‒ Тарковский и Брессон ‒ это безусловные художники, умеющие рассказывать историю, используя тишину. Философы, визуализирующие подтексты. Говорящие о многом крупные планы Брессона и глубокие метафоры Тарковского. Одзу, умеет совершенно простейшую историю рассказать так, что ты чувствуешь эмоциональную возвышенность. Одзу очень честный, мастер «правды чувств». Его кадры «в рамке» изумительны. Роман Полански владеет талантом удержать ваше внимание в течение всего фильма, показывая только двух актеров, сидящих в одной комнате. Ларса фон Триера я уважаю за смелые, неповторимые визуальные подтексты и образы. У Линн Рэмси очень своеобразный, узнаваемый почерк киноповествования: интересные выборы кадра, ракурсы, сосредоточение на том, что происходит внутри героя.
‒ Как вы относитесь к такому стереотипному понятию как «женское кино»?
‒ Я не разделяю и не выбираю к просмотру фильмы по тем или иным признакам. Факт, что женщин-режиссеров становится больше, безусловно радует, но важно не это. Важно то, что нам нужно больше хороших фильмов, в которых есть, что сказать их авторам. Безотносительно того мужчины это или женщины. Слово «кино» ‒ среднего рода. В Казахстане, правда, многие по‑прежнему считают, что женщина не может быть хорошим режиссером, но я думаю, что необходимо развивать кино в целом, искать возможности и не останавливаться.
‒ Вы лично планируете рассказывать истории исключительно об ощущениях женщин или мужской мир вас тоже интересует?
‒ Меня интересует прежде всего внутренний мир человека, не важно, мужчина это или женщина. Есть мнение, что женщине писать о женщинах намного легче, но так происходит не всегда. Безусловно, автор прилагает эмоциональную честность, но важны и другие факторы, такие как воспоминания, вдохновение, впечатления, пришедшие образы, жизненный опыт и многое другое. Я не задумываюсь заранее какого пола будет мой будущий протагонист, приходит чистый образ и начинается история.
В данный момент, я дописываю сценарий полнометражного фильма, где главным героем является мужчина. Также, в планах снять фильм про дедушку и внука. И, я обязательно вернусь к раскрытию тонких граней женского характера. Эта тема бесконечна!
‒ Как возникает идея снять фильм?
‒ Возьму как пример «Bury the silence» («Похоронить молчание») ‒ это мой фильм после первого года обучения. Вдохновение пришло, после того как я увидела картину Ганса Бальдунга «Три возраста и Смерть». Возникли образы недолговечности, невысказанности, времени и молчания. Было огромное внутреннее желание копать землю, трогать ее руками. Процесс написания сценария у всех происходит по-разному. У меня, всегда трансформации от первого черновика к последнему. Главное, не отходить от ключевой мысли фильма и развивать ее.
Нынешний проект ‒ «Pearl» о столкновении боли: душевной и физической. Это финальный проект в NYFA. Одним из вдохновляющих факторов была шкала боли, которая показывает в цветовой гамме уровни от 0 до 10, и конечно, процесс образования жемчужин. Очень много времени я провела у океана. А вообще, в свободное время, всегда стараюсь посетить музеи, рассмотреть картины воочию, так как это совершенно другая энергетика. Или просто пройтись пешком по городу, осматривая все вокруг. В кармане рюкзака всегда лежит мой блокнот, для заметок.
‒ Существует мнение, что истинное произведение искусства возникает из сильной, терзающей мысли и душу боли.
‒ Да, есть такое мнение, и в чем-то оно верно. Так как именно, дойдя до самой грани, рождается то самое необыкновенное и настоящее. Но самое главное для художника ‒ это быть честным с самим собой и со зрителем. Не нужно пытаться искусственно приукрашивать, придумывать специально то, что сейчас модно и в тренде. Необходимо научиться слышать себя, доверять своей интуиции!
Во время написания сценария «душа болит», так как идет процесс от зарождения мысли до рождения полноценного сценария, в буквальном смысле это слова. И этот процесс не из легких, естественно. Но эти терзания мне необходимы, чтобы выбраться из «лабиринта» и найти верный выход.
Автор фото: Мария Крапивко
