43-й ММКФ. Впечатления о программе основного конкурса члена FIPRESCI, члена Ассоциации кинокритиков Казахстана, кинокритика Александры Поршневой.
Программа 43-го ММКФ выдалась несколько диссонансной. Здесь было всё: от самых смелых форм режиссерского формализма до кондового и обязательного политкино, от рефлексий на уже классические темы современности до новых итогов осмысления извечно философских проблем. Эти диссонансы разделили программу на кинематографические коалиции с одной стороны, а с другой – подобно анатомическому сделали срез кинематографический. Ещё одно преимущество пестроты конкурсной программы состоялось в определении важных тенденций современного кино, проанализировав которые становится ясно, что главным остаётся не исключительность формы или содержания по отдельности.
Если подходить к анализу программы с точки зрения классификации направленности фильмов на зрителя, то можно заметить, что программные колебания варьировались от радикальной художественности до откровенной конъюнктуры. Две тенденции главного конкурса напрямую связаны с художественными приоритетами картины, а значит и с возможной реализацией на киноэкранах.
ЗВУЧАНИЕ СОВРЕМЕННОСТИ
Наиболее зрительские картины были близки к новым и не очень тематическим реалиям: осмыслению гендерного противостояния – «Он» (Han, 2021), теме отцов и детей – «Синий цветок» (Plavi cvijet, 2021), «Женщины» (On’na-tachi, 2021), «Сын» (Pesar, 2021), вопросам новой реальности – «Счастливое предзнаменование» (Santhoshathinte onnam rahasyam, 2020), «#засранка» (#dogpoopgirl, 2021).
Мёд, сыр, пять женщин, пасторальность изображения почти по-Миядзаки — всё это о японском фильме «Женщины». И пасторальность, пожалуй, единственный из ощутимых плюсов этой картины. А ещё это про то, что изобразительные традиции не всегда значит хорошо. Проблем у японского фильма оказалось больше, чем преимуществ. И даже фем-повестка, развивающаяся в нескольких плоскостях отношений между женщинами и женщинами, женщинами и мужчинами не дала преимущества. Главной линией конфликта нам конечно представлены отношения между парализованной матерью со скверным характером и дочерью. Сопоставление истории главной героини с абсолютно бесконфликтным существованием ее подруги, должное, видимо, некоторым образом придать портрету современной японской женщины, отвергаемой и родителями (отец так вообще покончил жизнь самоубийством), и мужчинами (типичная тема не только физической, но и духовной бесплодности) глубины и оттенков, такого результата не даёт. Всему проблема – размазанная структура повествования и накручивание конфликта на пустом месте. Желаемый уровень экзистенции провален.
Кадр из фильма «Женщины» (реж. Нобутеру Учида, 2021)
Так же он провален и в фильме «Синий цветок». Поразительно, что до кульминационного момента фильм был практически безукоризненным в визуальном осмыслении. Панорамирующая камера выхватывала фрагменты жизни главной героини из потока реальной жизни. Но накал стильной и сдержанной кульминационной сцены праздника, как карнавала людских судеб и портретов в жизни главной героини нивелируется за счёт проговаривания поколенческой проблемы в развязке фильма. И очень точный стилистический приём ирреального диалога матери и дочери разрушается попыткой авторов фильма «договорить» о вечно актуальной теме а-ля «что имеем – не храним».
Кадр из фильма «Синий цветок» (реж. Зринко Огреста, 2021)
Конфликт поколений косвенно затронут и в фильме «Он», но в гораздо меньшей степени. Эта картина о роли современных мужчин, попытка выяснения позиций маскулинности и тех ее представителей, которых ранее называли сильным полом. Живое повествование выражено в простой изобразительной форме. Но новельная структура фильма, рассказывающая о трёх мужчинах в разный период их становления, нарушается разрывом связи главных персонажей. В попытке представить персонаж мальчика, как будущего сексиста (как сценарист-режиссёр) или эмоционального террориста (как безработный парень), картина усугубляет социальный подтекст, и низводит кинематографическое воплощение фильма до плоского повествования.
Кадр из фильма «Он» (реж. Гуро Бруусгорд, 2021)
Переходим к самым популярным социальным знакам современности. «#засранка» – одна из наиболее тривиальных историй современности о сетевом буллинге. Фильм грешит сведением развиваемого конфликта до более комфортной для разбора сюжетных линий плоскости абсурда. И в представлении традиций румынского кино картина получилась относительно не зубастой.
Кадр из фильма «#засранка» (реж. Андрей Хуцуляк, 2021)
Камерность – ещё один признак кино современности. И если иранская кинокартина «Сын» (реж. Нушин Мераджи, 2021) выполнена в традициях иранского кино с крепкой сосредоточенностью на своих персонажах, хорошим визуальным наполнением кадра говорящими отражениями и очевидной традицией ориентации на кинематографичность, то индийский фильм «Счастливое предзнаменование» (реж. Дон Палатхара, 2020) больше похож на попытку адаптироваться под новые реалии и форматы экрана. Весьма простой в визуальном решении (весь фильм снят одним статичным планом) сюжет строится не только на осмыслении тенденций взаимоотношений между мужчиной и женщиной, но и на проведении параллели между прошлым и нынешним восприятием так называемой почти библейской благой вести.
ОТГОЛОСКИ ПРОШЛОГО
Вообще говорить о растекании мыслью по древу в представленных фильмах можно бесконечно. Отголосками и кинематографического, и социологического прошлого стали фильмы другого лагеря конкурсной программы. Среди них испанский фильм «Чрево моря» (El ventre del mar, 2021) – эпическая притча о войне, мире и истине. Море здесь, конечно, метафорично, оно о всепоглощающей внутренней войне, о ненависти, наказании и преступлениях. Для двух главных персонажей море – ад, чистилище или рай одновременно. Эти канонические литературные образы доведены до функции знаковости. И в этой системе знаков они образуют прочные связи с литературой и изобразительным искусством. Нерв фильму дарит вшитая в полотно повествования документальная хроника всевозможных морских и земных катастроф. Благодаря ей фильм обретает не только выгодное символическое обобщение, но и синтаксис поэтики и реальности.
Кадр из фильма «Чрево моря» (реж. Агусти Вильяронга, 2021)
Ещё одним взглядом в прошлое стала картина «Последняя «Милая Болгария» (Poslednyaya “Milaya Bolgariya”, 2021). Здесь важна попытка осмысления литературного материала, трансплантации его на экран. Однако, вшитый в зощенское полотно искусственный мир сыщика-мичуринца вносит долю театральности и дисгармонирует с миром интимных переживаний писателя (дневниковых записей – литературной основы).
Кадр из фильма «Последняя «Милая Болгария» (реж. Алексей Федорченко, 2021)
Поэтичен китайский фильм «Кофейня в поле» (Huāngyê kāfēi guān, 2021) своим бесконечным пространством внутренней пустоты, затертыми отражениями и пустынными, почти неземными пейзажами. В этих пейзажах цели перестают иметь значение, прощение обретается вместе с болью потери ориентиров. Каждый персонаж – это блуждающий в вечной пустоте космонавт, брошенный среди холодных звёзд. Но вызовом для калейдоскопа всех образов фильма оказалось как раз структурное оформление и окончание. В сюжетном строении постоянные рефрены не приводят ни к чему, кроме самоповторов.
Кадр из фильма «Кофейня в поле» (реж. Сяофань Ши, 2021)
К ряду отголосков прошлого ещё относятся и фильм-реверанс «Кровопийцы» (Blutsauger, 2021), радикальный по форме и содержанию «Голубое сердце» (Corazón azul, 2021), и наиболее вышколенный «Внутреннее сияние» (Un destello interior, 2020). Однако главным объединяющим фактором служит дотошное следование форме. Не нам судить о правильности выбранного подхода. Ведь диссонансы – это тоже звучание.
Публикуется по оригинальному материалу для FIPRESCI
