В рамках своего исследования постановочных сцен в казахстанском документальном кино Кайша Рахимова провела серию бесед с отечественными режиссёрами. Интервью первое – Владимир Тюлькин.
ЧТО ТАКОЕ ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ КИНО?
Если так, в корне смотреть, то документальное кино − это исследование жизни и внутреннего мира человека, для меня.
ОБ «АВТОРЕ»
Сложно понять, что он ищет, потому что поиск истины – это, скорее всего, для науки. Автор хочет понять и мир, и определенных людей, понять, что они из себя представляют, каков их внутренний мир. Потому что самое загадочное − это внутренний мир человека. Как Достоевский писал: «Человек есть тайна. Её надо разгадать. И я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком». Вот это документалист был Достоевский! Жалко, что у него камеры не было!
Когда ты исследуешь душу человека, стараешься его понять, ты, в итоге, стараешься объяснить себя через него. Не знаю как другие, а я стараюсь понять, что такого глубокого в моей душе скрыто и через то глубокое в людях, что я стараюсь раскопать в них, я стараюсь понять себя. Отражая свое понимание человека в образе, который создаю, я рассказываю про себя. Художник должен жить вне времени, он не должен обращать внимания на современный мир, он должен думать о том будущем мире, который через какое-то время придет, стараться утверждать этот мир, находить в человеке будущие черты или лучшие черты человечества и стараться это пропагандировать. Хотя «пропагандировать» − это не то слово. Ты стараешься просто рассказать о человеке, который тебе нравится, а понравится он или не понравится другим − тебе на это плевать.
ПОЧЕМУ Я ЗАНИМАЮСЬ КИНО
Я просто кайфую, от того, что кто-то платит мне деньги за то, что я удовлетворяю свое любопытство. Ну, да, иногда мне приходится зарабатывать деньги, но, всё-таки, на первый план я всегда ставлю документальные фильмы. Но, если тебе это действительно интересно, то нужно четко разграничить: деньги или интерес. Здесь не может быть так, чтобы и то важно, и другое. Конечно, деньги всегда важны, но они на втором плане.
САМЫЙ ПЕРВЫЙ ФИЛЬМ я делал про Ивана Петровича Шухова − «Босиком по снегу» называется. Это довольно примитивный фильм по заказу Союза художников. Дали на «Казахфильме» заказ, это был 1988 год. Шухова всего один раз снимали, когда он был главным редактором журнала «Простор». Я встретился с его сыном, и мне понравилась история о том, что однажды Иван Петрович пришел в баню разделся, умылся, а когда вышел, обнаружил, что у него украли ботинки, и он босиком пошел по снегу. Я подумал: «Надо же, как здорово! Человек босиком!» Во-первых, изобразительно интересно, а во-вторых, со стороны мне вся его жизнь напоминает вот это хождение по снегу босиком. Его в 37-м году обвинили в том, что он женился на девушке молоденькой, где-то лет 15 было. А у нее отец был главным редактором газеты «Правда» − самой главной газеты коммунистической! Тестю Иван Петрович не нравился, и однажды появилась заметка в «Правде», что он о свою жену тушил окурки. Правда это или нет, не знаю. Но раз в газете «Правда» появилась такая статья про художника, про писателя, то сразу против него возбудили уголовное дело. Его посадили и приговорили к смерти. Почему главный редактор это напечатал? Потому что Иван Петрович развелся с его дочерью, и он решил ему отомстить, но в этом никто не разбирался. Я это понял, когда уже начал исследовать. Получилось так, что у Сталина случайно оказалась книжка Ивана Петровича, он её прочитал, и она ему понравилась. Он прочитал её раньше, а когда ему прислали список, кого на расстрел, он сказал: «Нет, этого не надо расстреливать». Ивану Петровичу повезло, его не расстреляли…
И вот, так получилось, что он босиком шел по снегу… В 60-е годы он был главным редактором журнала «Простор» и опубликовал роман про какого-то убийцу президентов. Дело было, аккурат, накануне визита Брежнева в Алма-Ату и Шухова сразу же сняли с должности. Мол, он пропагандирует! Это был маразм, но органы КГБ восприняли всё как намёк на то, что нужно прикончить Брежнева. Шухов увлекался интересными романами, пытался их публиковать и первый раз, когда прикоснулся…
Ну, в общем, нужно было сыграть вот этого Ивана Петровича, я наверно не похож, да? А так как изображение одно − то, что он был главным редактором «Простора», я думал: «Как его оживить?» И придумал такой ход, когда художник рисует портрет И. П. Шухова. Он его раньше видел, но не рисовал. А тут он рисует и разговаривает с людьми, которые хорошо знали Ивана Петровича: с его женой разговаривает, с его сыном, с его другом. Я этих всех людей собирал, приводил на интервью. И нашел такого художника, который не любил Шухова, который его ненавидел и попросил его рисовать. Чтобы был оппонентом, чтобы он не соглашался с другими, но тут я немножко «пролетел», потому что мне-то художник говорил, что не любит Шухова, а его сыну – нет.
Получилось, что фильм частично постановочный: художник рисует, и у нас создается образ Шухова, а в конце он как бы уже нарисовал его − идущим босиком по снегу. И здесь важно не то, как он его нарисовал, а как он искал образ. Я этот образ тоже искал, но там нужно было обязательно снять, как Шухов идет по снегу, потому идея моя заключалась в том, чтобы он как бы по всем временам прошелся.
Шухов родился в обычной крестьянской семье, в станице Пресновской. Поехал в Москву, дружил с Павлом Васильевым − великим поэтом, он в Казахстане родился, его расстреляли в 30-е годы. И вот я в эту станицу ездил, в доме Шухова был, снимал там. От Горького там было письмо…
И вот…босиком по снегу…, кого, думаю, пройтись попросить? Зима, никто не хочет, а мне нужно, чтобы зимой прошли, и пришлось самому идти! Так чтобы не видно было, что это Шухов, кто-то рассказывает эту историю, а я иду по снегу, просто снимают ноги мои. Пройдусь по снегу, водки выпью и снова можно идти! Хорошо, что морозы были! Переживал, чтоб не простыть, но не простыл. Вот такой фильм получился, в принципе постановочный фильм, где пришлось организовывать события для того, чтобы понять человека. Такая, вот, судьба была, пришлось босиком по снегу пройтись, по этой судьбе.
НЕ О ГЕПАРДАХ
Единственный фильм, который пришлось делать абсолютно постановочно − это про гепарда, фильм «Клетка». Потому что там пришлось придумать историю, и якобы гепарды разыгрывают эту историю. Придумывал уже после того, как наснимал много материала. Думал-думал, как бы это все оживить, и вот пришла мысль. Мы же всегда переживаем, что мы не свободны, переживаем и стараемся освободиться, а в принципе свобода вот она. Вы можете делать что хотите, я могу делать что хочу. Но мы живем в условиях ограниченных, то есть мы ограничены собственной психикой. Мы не свободные люди. Мы должны деньги зарабатывать и в принципе вот это нытье людей о свободе − это маразм. Потому что человек всегда свободен, он всегда живет привычно, как живут все люди. Мы снимали фильм про гепардов, у нас гепард была актриса. Я сделал так, что якобы она мечтает о свободе, а живет в клетке. А потом видит свободного гепарда и убегает с ним. Её всегда кормили мясом мелко нарезанным, а гепард поймал козла, и она кушать не смогла, потому ей пришлось вернуться в клетку. Такая иносказательная история. Это была курсовая работа. Вот как оживить? Наснимал много гепардов, а оживить не мог! А потом как стукнет в голову! Думаю, дайка, вот, сделаю такую историю. Получается, что человеческую историю играют животные.
ПОСТАНОВОЧНЫЕ ВЕЩИ
Фильм «13 километров». Я сделал фильм по заказу телевидения, а потом посмотрел его и думаю − какая херня! Потом вспомнил, что сам герой (главный герой потерял зрение) рассказывал историю, когда он 13 километров шел пешком. О, думаю, надо вот это сделать: пустить его пешком, чтобы он шел. Хорошая идея, да?! Но мне дали девять дней: два дня туда ехать, два дня − обратно, пять дней на съемки…. И, вот, думаю, как быть? Пустить героя идти? А вдруг он неделю будет блуждать? И пришлось делать постановочные вещи. Пришлось смотреть за ним: как он идет, но когда он шел по таким местам, которые были красивые, мы его останавливали и просили пройти еще раз. Потом привозили его в такое место, которое он не знает, потому что нам нужно было снять, как он блуждает, и он действительно блуждал. И тогда я понял, что он хорошо ориентируется. Вот он кричит, слышит эхо и понимает, где находится. Я часто его спрашивал, а где мы находимся? Он крикнет, и говорит: «Вот здесь».
Почему возможны постановочные вещи? КИНО, даже если исследование, оно В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ ЗАВИСИТ ОТ ВНУТРЕННЕГО МИРА ХУДОЖНИКА и в любом случае это не абсолютная правда, это правда внутреннего мира художника, которая старается рассказать другим людям о том, что его волнует. И документальное кино, это всегда придумка. Более добросовестный режиссер исследует жизнь, но в конечном итоге он выбирает те кусочки, которые ему нравятся и о которых он хочет рассказать человечеству. Поэтому в любом случае − это субъективное произведение. В документальном кино нет объективности, все зависит от художника, от того, какой он человек.
ИСТИННОЕ ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ КИНО
Каждый считает свое документальное кино истинным, и это все очень субъективно. Нормальное документальное кино − это когда есть сценарий, и когда герой как бы иллюстрирует этот сценарий. Я тоже так поступаю, я исследую тему и для себя пишу сценарий, который в любом случае получится. Но потом начинаю исследовать человека, исследовать ситуацию, забыв про этот сценарий. Если ничего не получится в исследовании, то получится то, что я придумал заранее. И это, мне кажется, самый верный метод. Но исследование − это однозначно, потому что на все вопросы нет ответа и то, что ты надумал что-то в голове еще не значит, что это нужно исследовать, даже если ты человека хорошо знаешь. Даже если ты знаешь, как про него рассказать, нужно его исследовать. Вот так, кажется, делает Сережа Дворцевой. Но он игровое кино делает документально. Старается поставить человека в такую ситуацию, что якобы мы наблюдаем документально, как ведет себя человек. «Айку» смотрели? Он однозначно как бы наблюдает… почти документальное кино. Да, там не только форма, там вот эти бандиты – документальные типажи. Как он их подобрал? Не знаю. Им играть не надо, потому что они на самом деле бандиты.
ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ ПОД ИГРОВОЕ
В принципе интересны такие фильмы, когда документальное под игровое, какие-то художественные образы возникают. Я думал, что я это придумал и думал: какой я умный! А недавно Рабигера прочитал, он это давно уже знает! Значит, все это знают, раз он про это пишет. Образ рождается в процессе съемок. Это сложный вопрос. Я раньше считал, что документальное кино − это не искусство и вообще кино не искусство. А потом, когда начал заниматься понял, что это абсолютное искусство! Вот художник пишет, вот рисует, да? И на глазах у нас рождает какой-то образ, то, что он задумал. А здесь растянуто во времени всё. Ты приезжаешь на съемки, даже если тебя что-то взволнует, ты все равно анализируешь, много думаешь про это, а потом уже, в конце концов, выдаешь какой-то результат. Когда поэт пишет стихотворение, оно рождается моментально, то есть ему душа подсказывает, а здесь, получается, всё растянуто во времени. Потому что над фильмом работают, как правило, месяц, два, три, некоторые всю жизнь работают, некоторые по двадцать лет.
НЕ ПРО СОБАК
Вот фильм «Не про собак» я 20 лет делал. Ну, не так, чтоб каждый день сидел, а просто продумывал его, переделывал, дополнял. На трёх студиях сделал три разных фильма, а потом взял, плюнул на них, на эти все студии, и сделал из трёх разных фильмов один фильм, когда героиня умерла. Это было через двадцать лет после того как сделал первый фильм. Меня поразило, как убивают этих собак бедных, думаю, надо же, как человек может убивать? И причем мне товарищ рассказал, что он это видел, а я потом поехал и сам посмотрел. Думаю, нет, не должны так убивать. Но немножко не повезло. Нашел героя – он собачник был, который постоянно ходил с Библией. Но когда назначил съемки, он сбежал и уволился.
ЯССАУИ
Вот сейчас делаю фильм про Яссауи. Это очень сложно, потому что человека-то нет уже, он тысячу лет назад жил. Как создать образ? Пришлось думать. Потому что многие люди его знают. Сейчас он всем нравится, а когда он был живой, он большинству не нравился. Потому что он был не такой как все, а людей, которые не такие как все, их общество старается уничтожить. Иногда физически, а иногда морально. Когда человек долгое время не такой как все, начинают как-то к нему присматриваться. Начинают понимать, что это хороший человек. Вот казалось бы очень просто, да? Скорее всего, каждый человек видит суть другого сразу. Почему Яссауи преследовали, а сейчас его боготворят, сейчас он святым стал? Он живет в памяти людей, но как это выразить? Кино − это зрительское искусство. То есть надо сделать, чтобы герой присутствовал. Если он будет как человек присутствовать − это маразм, потому что он уже помер. Но может быть, его будет играть актер? Как подобрать актера? Каким он был? Никакого описания Яссауи нет. Рисуют его портреты, потому что при жизни тысячу лет назад никто его не рисовал, никто его не фотографировал, остались легенды. Значит, мне важно оживить его внутренний мир, показать какой он человек.
КАК ЕГО «ПОКАЗАТЬ»? Я решил показывать его тенью, тенью человека, которая блуждает. А для того, чтобы показать его тенью, нужно добиться, чтобы говорили о том, что его дух живой. И я много времени потратил, чтобы это оживить. Я думал, имамы будут говорить…. Думал для них-то он живёт, а оказывается закон есть в исламе, что человек, когда умирает его никто не видит. И поэтому никто не говорил о том, что они его видят. Это меня удивило. Чтобы о нем рассказывать, нужно сделать, чтобы он был «зрительский». Я нашел одного автора, который писал про Яссауи книжку, и он ему являлся. Он говорит: «Я не знаю, кто являлся, но говорит какой-то старичок, добрый». Чтобы зрительски увидеть человека, надо чтобы кто-то его видел и чтобы про него рассказывал. Можно другие способы искать, но мне показалось, что лучше бы кто-то его видел. Он оказывается необычный человек, он считает, что все души остаются в этом мире. И настолько мне повезло! Яссауи писал хикметы. 154 хикмета написал. В этих хикметах подробно описал свою жизнь. Современному человеку, если читать эти хикметы − много лишних слов. Потому что у нас язык поменялся. Яссауи все время к Богу обращается, и это мешает восприятию, нужно просто читать хикметы, чтобы понять его душу. А мне нужны отдельные фразы из хикметов. Вот это-то меня и спасло, потому что, как начал читать понял, что душа его в этих хикметах. Я его душу вижу и начинаю подыскивать людей, которые такие же как он, как сам Яссауи. Чтобы они объясняли его поступки. Так, например, Марата Мухтаровича Ауэзова нашел, он еще оказался родственником Яссауи.
ИНТУИЦИЯ
Сейчас мне нужно оживить Яссауи. Я показал пробный вариант фильма, Асия Байгожина чуть в обморок не упала. Потому что она увидела глаза Яссауи: «Володя! − говорит,− это нельзя, это нельзя!». Потому что в исламе никто Мухаммеда не видел и запрещено его рисовать. И никто его не рисует, и никто в кино его не снимает. Они снимали про Мухаммеда фильм трехсерийный, я посмотрел − там Мухаммеда нету. Он есть, но как-то вскользь, она говорит вот так нужно показывать. А я говорю: «Ну, моя башка рождает другое, я интуитивно чувствую, как нужно показать человека, потому что интуиция у художника это самое важное». Получается, что интуиция подсказывает форму фильма. Форму начинаешь чувствовать рано, как только приступаешь к фильму, но конкретной она становится только к концу. Вот мне интуиция подсказала, что в этом фильме («Туркестан. Вчера. Сегодня. Завтра») нужно использовать новости, поэтому я залез в интернет, смотрю. Каждый день не будешь летать в Туркестан и снимать, что происходит, а новости они сообщают все. Нужно снять Яссауи в Туркестане, это однозначно, там за счет него живут. Сейчас даже город делают, раскопки начали. Самое странное, что до этого считали, что Туркестану 1500 лет, а сейчас докопали что 2000 лет до нашей эры, т.е. на 3000 лет он стал древнее. Действительно Бухара, Ташкент, они тоже где-то 2000 лет до н.э. Честно говоря, все спорят, кому должен принадлежать Туркестан, потому что раньше одному государству принадлежал, потом другому, потом третьему. Нам повезло, что нам достался Туркестан и что там жил Яссауи!
