Жулдыз Жаркенова в эссеистической форме рассматривает то, как раскрывается столь сложная тема в фильме Александра Карпова «Сказ о матери» и рассказе Габита Мусрепова «Аклима».
«Никто не забыт. Ничто не забыто» – лозунг, клятва тем, кто пал во имя Родины во время Великой Отечественной войны. Неизменно, художники, рефлексируя на эти трагические события, стремились выразить свою боль в картинах, стихах, прозе, музыке, кино. Для многих из них Мать – была источником всего живого, началом начал. Именно она негласно является символом Мира. Война (слово также женского рода) − её неизменный главный враг. Мать и Война в искусстве – вечные антиподы, как жизнь и смерть, белое и черное.
Главный кинообраз казахской матери воплощен на экране актрисой Аминой Умурзаковой в фильме 1963 года «Сказ о матери». Режиссер картины не понаслышке знал, что такое война. Александр Яковлевич сам был участником Великой Отечественной. Центральным образ матери стал и в творчестве писателя, драматурга, общественного деятеля Габита Мусрепов. Из восьми его новелл три были посвящены матерям, вынесшим на своих плечах бремя отечественной войны: «Мужественная мать», «Месть матери» и «Аклима» (1943 год).
Что объединяет литературное и кинематографическое произведения?
Сюжетная канва этих двух произведений строится на письмах сыновей с фронта. «Родина-мать зовет!», − мелькают в фильме мотивирующие плакаты. Храбрые юноши уходят на фронт воевать, тогда как их матерям остается ждать и надеяться, что сыновья вернутся живыми и невредимыми. И каждая ждет письма. В фильме главная героиня Толганай немногословна, все её чувства точно выражает взгляд. Это взгляд тысяч матерей. Мать у Карпова – обобщенное название для всех женщин, которые ждали с войны мужей, детей, отцов, занимались работой в тылу, поддерживали друг друга и проживали каждый день с надеждой.
«В те дни люди быстро сближались друг с другом. Бывало, что одна ночь роднила их на всю жизнь», – говорится в новелле.
Быть почтальоном в это трудное время невероятная отвага. Несмотря на то, что Толганай не умеет читать, она берется за эту ответственную работу и взваливает на себя тяжелый моральный груз. В надежде получить от сына Асана заветное письмо, женщина разносит чужие. В каждом извещении она видит своего Асана, каждая похоронка воспринимается ею как потеря родного сына. Застывший в печали взгляд Амины Умурзаковой и двойная экспозиция писем-извещений с кадрами Асана, дает эффект Льва Кулешова, с помощью которого режиссёр передает тоску по сыну и волнение матери.
Отдельно хотелось бы описать сцены, в которых матери узнают о том, что их сыновья погибли.
Сцена первая. Толганай приносит письмо подруге. Примечательно здесь то, что сцена выполнена в стиле немого кино: эмоциональное и смысловое ее наполнение ощущается зрителем более чем ясно. Женщина, едва получив письмо, еще не зная его содержимого, радуется. И в качестве подарка за хорошую новость (сүйінші) она пытается снять с пальца золотое кольцо и отдать Толганай. Далее, знакомясь с письмом в окружении других женщин, она начинает плакать. Зритель становится свидетелем перехода от счастья к осознанию самой страшной трагедии в жизни женщины-матери.
Сцена вторая. Черную весть о сыне Толганай передает военком. Это одна из самых психологически сильных сцен фильма. Темп её неторопливый, но именно эта размеренность, выраженная нерешительностью, тем как мешкает комиссар, сосредоточенностью внимания Толганай на нём с каждой секундой увеличивает напряжение. Скорбно и виновно произносит военком фразу, словно ножом по сердцу Толганай: «Ты прости, Мать».
Сцена третья. Очень точно выверенная художественно. Толганай бежит по полю прочь от правды: ретроспективные кадры матери с сыном, стремительная фоновая оркестровая музыка, темное небо, сильный ветер, одинокое дерево, наполовину лишенное листьев, – всё передает скорбь материнской души.
Но мать не опускает руки. Война должна закончиться, а значит она будет не покладая сил работать в тылу. Вместе с другими женщинами и стариками она усердно трудится в поле, фоновые звуки, сопровождающие действия тыловиков напоминают звуки стреляющих орудий, отождествляя их…
В своей известной работе Луи Деллюк отстаивал понятие фотогении, как явления кинематографичного и отдельного от фотографии из-за превалирования в нём внутреннего содержания, которое создается игрой актеров, предметами, пейзажами в кадре. Деллюк считал, что человек в кадре должен быть не просто красивым объектом, он должен убеждать зрителя в глубине и правдивости передаваемых им чувств. Амина Умурзакова своей игрой внесла в образ героини искренность и выразительность. Ее лицо, её глаза сделали больше, чем могло бы сделать слово. В фильме много крупных планов Толганай – режиссер сосредотачивает внимание зрителя на пронизывающем до глубины души взгляде актрисы. К примеру, после проводов Асана на фронт, энергичная мать внезапно предстает перед нами старой, измученной женщиной. Этот выразительный эффект не удался бы, если бы взгляд актрисы выдавал её настоящий возраст. Но Амина Умурзакова постарела буквально на глазах, мастерски перевоплатившись в тоскующую мать.
Еще одна не менее важная для фильма сцена − встреча Матери убитого сына с немцем-пленником. Они смотрят друг на друга, и в дуэли взглядов немец проигрывает, не выдерживая силы взора матери, он отводит глаза.
В финале картины в аул возвращается солдат, и все жители, в том числе Толганай, с замиранием сердца глядят в даль, пытаясь разглядеть лицо приближающегося героя. Толганай надеется, что живым и невредимым возвращается её сын Асан.
Тема надежды матери поднимается и в рассказе «Аклима». Несмотря на то, что женщина уже два года как получила извещение о гибели сына Касыма, с надеждой, что он все-таки жив, слушает она новое письмо, пришедшее с фронта. Читает его соседка Нурила:
«Мама!, – так начиналось письмо солдата. Мама» – это прекрасное слово облетело весь свет».
Габит Мусрепов описывает взгляд матери:
«…Аклима слушала. Она жила каждым словом письма, каждой интонацией в голосе Нурилы, следила за каждым движением девушки. Глаза Аклимы, еще не потерявшие своей былой привлекательности, отражали все ее чувства и мысли. Эти глаза то теплели от любви к сыну, то расширялись от страха за него, то жмурились от облегчения».
И в фильме, и в новелле присутствуют образы мальчишек, которые беззаботно играют в войну, не осознавая всей суровости реальности. Женщина-мать против Войны! Не желает она подрастающему поколению тягот, какие выпали на её долю. Ведь воевало старшее поколение во время гражданской, воюет молодое поколение на Отечественной… Мать не допустит войны для третьего поколения!
Читая письмо, женщины будто оказываются в том бою, они потрясены страшной правдой. Трагедия лишила солдата ног, но не лишила жажды жизни. Как оказалось, письмо было адресовано не Аклиме, а совсем другой матери, оно не от её сына Касыма, а от Сапара. Мать Сапара Улбала скончалась два года назад. Сапар ждет от неё ответа, но только Аклима с Нурилой знают, что ответного письма не будет. Материнское сердце взволновалось:
«…И снова в душе Аклимы четко зазвучали слова письма, далекий и сильный голос солдата. Как он был понятен ей. Но что делать? Как помочь Сапару? Как написать ему, что никогда материнские руки не обнимут его израненную солдатскую голову, что никогда не услышит он голоса своей матери?».
Аклима решает написать Сапару письмо от лица его матери, она начинает принимать страшную правду, − её сын Касым не вернется.
Конец рассказа схож с финалом фильма. Как и Толганай, Аклима с не терпением ждет солдата: «Каждый самолет, пролетавший над ее домом, заставлял сильнее биться материнское сердце. Может быть, это он летит – ее сын, солдат, ее Сапар?».
Толганай забирает к себе осиротевшего мальчика Сережу, Аклима – осиротевшего солдата Сапара. Материнская душа необъятна…
Работа посвящается 100-летию Амины Умурзаковой (08.03.1919), дню рождения Габита Мусрепова (22.03.1902) и всем Матерям, воспитавшим храбрых сыновей.
