АЛЕКСАНДРА ПОРШНЕВА.
С 23 февраля в кинотеатрах страны стартовала картина Аскара Узабаева «Келинка тоже человек» с говорящим слоганом: «Своди енешку в кино».
Что такое кино? С позиций творческих, художественных исканий – это возможность рассказать и передать волнующую историю средствами визуального искусства. А еще кино, но уже с позиции коммерческой направленности, ‒ это способ заработать деньги. Сегодня отечественный кинематограф движется по принципу «лебедь, рак да щука». К какому направлению относится фильм Аскара Узабаева «Келинка тоже человек» становится понятным сразу.
Сначала нужно уяснить абсолютно элементарную вещь: новая «Келинка» не претендует на звание авторского кино. Не поднимается ею злободневная проблема, как это могло быть в фильме социальной направленности, не выражается ею субъективная авторская точка зрения, использующая драматургию и киноязык, как главные средства воплощения замысла. Оттого картина Узабаева – явный пример коммерческого фильма, с темой на потребу зрителя, и его, так скажем, маленьких бытовых радостей: посудачить да похохотать. Однако и в жанре комедии фильм невозможно назвать абсолютно успешным качественно, по определенным критериям, очевидным, элементарно, насмотренному зрителю. С одной стороны вроде и похвалить можно – неплохая ситуативная комедия, а с другой стороны, дорогие кинематографисты, есть вопрос: нужно ли думать обо всех составляющих фильма (типа актерской и операторской работе, режиссуре, цветокоррекции и т.д.), когда снимаешь для дорогого зрителя, или всё-таки «пипл схавает» и так?
Драматургически «Келинка» имеет заезженную структуру: весьма краткая экспозиция, представление героев, и конфликт осуществляются почти одновременно. Здесь же появляется «фирменное» дерганное изображение, возникшее, видимо, от желания подражать ставшей модной «живой» камере, которая иной раз наталкивает на мысль, что руки оператора то ли устали, то ли элементарно не приспособлены снимать нормально. Этот «слишком живой тревелинг» не ставит пред собой никакой задачи, работающей на смысл и уже тем более на стиль картины. Но вернемся к драматургии – краеугольному камню фильма, который швами наружу умыкнули создатели у своих российских коллег, снимавших картины типа «Любовь-морковь 2-3», или зарубежных ‒ «Чумовая пятница», «Папе снова 17» и т.д., где конфликт строится вокруг межпоколенческого обмена телами. Наши кинематографисты пошли дальше, показав конфликт ментального характера, где придирающаяся свекровь и непонимающая ее сноха приходят к согласию и понимаю через банальную ситуацию. И вроде должно быть смешно, но в фильме нашлось больше места для гэгов, от которых скорее случается гримаса недоумения, чем для талантливого вербального и визуального юмора. При этом весь конфликт авторы фильма в итоге сводят к проблеме одиночества дочери главной героини, которая как бы раскрывает всем глаза на ценность любви и взаимопонимания. Что тоже к юмору никакого отношения не имеет, но наталкивает на мысль о несостоявшейся камерной драме. Как следствие — стилистически фильм от эпизода к эпизоду похож то на несостоявшийся ситком, то на дилетантскую театральную постановку.
И в том и в другом случае была важна актерская игра, но и она удалась лишь частично: с одной стороны Данагуль Темирсултанова сумела воплотить образы жесткой енешки и молодой снохи, которая, кстати говоря, получилась у нее даже более живо; а с другой – молодой актерский состав во главе с Асель Садвакасовой, которому не удались ни реальная келинка, ни воплощение свекрови, ни, в случае актера Данияра Алшинова ‒ тюфяк-муж.
Финал. В милейшей сцене примирения на качелях, задается главный вопрос всех снох страны: «Почему Вы меня всё время упрекали и ругали?» А в ответ: «Чтобы не скучно было». Вот такая глубина конфликта в картине А. Узабаева, где мантоварка является символом семейного счастья, миром правит прихоть, и все делается лишь рад того, чтобы скучать не пришлось!
А пришлось.
