Кинокритик Александра Поршнева рассказывает о документальных фильмах из программы минувшего кинофестиваля в Мумбаи.
Всегда сложно начинать писать о фильме или программе, которая вызывает разнообразные чувства: от восторга до недоумения. Но интереснее всего в очередной раз наслаивать все эти противоречия и закономерности на впечатления от культуры ‒ языка, события, страны. В итоге получается, что программа фестиваля говорит об истории и традициях кино всегда больше и четче, чем любой музей или парадная речь. Я не зря провожу здесь параллель с таковыми, потому как побывав в Музее кино во время своего пребывания на 18-м Международном Фестивале в Мумбаи, наблюдая сохранение старых киноизобретений, в очередной раз задумалась о консервации времени и пространства. В программе национального документального конкурса нам с коллегами представилась возможность рассмотреть некоторые важные ее тенденции.
Документальное кино ‒ это камера обскура. Природа наблюдения и фиксации в документалистике всегда напоминала мне подглядывание или даже всматривание. Интересно, что, перевернув мир вещей с ног на голову, становится яснее и понятнее его природа. И в объективе нашей программы обнаружилась любопытная тенденция. Во-первых, это сопоставление/соединение/объединение человека и природы: как универсальных символов, так и вполне конкретных героев. Во-вторых, важно то, каким языком выражены эти унификации – всякий раз это либо формалистское клише, либо оригинальная авторская трактовка; третьего не дано. Соответственно, в-третьих, это контрапункт проблематики ‒ синтез авторской интонации и подголоски времени превращаются в ритмический рисунок фильма.
Конечно, хорошая программа ‒ это не столько композиция из художественно удачных фильмов, сколько срез, определяющий характеристики общества, где реальность разная. Потому в программе национального конкурса документальных фильмов наравне с интересными авторскими высказываниями звучали типичные интонации информационных передач: как о природных чудесах, так и о не менее чудесных героях прошлого и настоящего. Это определяет не только «вилку» осмысления актуальных тем и проблем (кстати, весьма широкую), но и инструментарий документального кино. А ещё утилитарное отношение к документальному фильму, как к элементу пропаганды.
Очевидными, но интересными, на мой взгляд, являются размышления о гуманности, человечности, и природе. Крайне любопытно, что авторов документальной программы интересуют одновременно и оба этих объекта, и их противостояние, и единение одновременно. Конечно, человек как герой чаще всего побеждает временную «гонку жизни», как побеждает он в соревновании за авторское внимание (фильмы «Live in loom», «Caretakers»). Однако в большинстве действительно интересных фильмов визави становятся частью не только повествования, но и художественными аллегориями и метафорами.
Любопытным примером для анализа этой тенденции является фильм «Herd walk» (Ankit Pogula, 2023), повествующий о выживании традиции пастушества, а по факту констатирующий извечный конфликт меняющейся и трансформирующейся жизни и не вписывающихся в это течение времени традиций. Этот известный вопрос «куда уходит время, что останется после» без нотаций и нарратива в виде бесконечных закадровых дикторских комментариев дает нам время на то, чтобы понять, что течение и изменение есть сама жизнь. Потому что времена всегда меняются. Визуально же эта мысль подкрепляется столкновением элементов традиционности, создающих архаику образа пастушества (статуя овцы в храме пастухов). Образ овцы особенно созвучен, как мне кажется, самим пастухам. Это непоколебимая вера в важность системы, желание следовать одними и теми же тропами. И это не хорошо и не плохо, а просто естественно для всех участников этого сопротивления. Именно здесь конструируется взгляд на противостояние природы всему рукотворному. Об этом свидетельствуют кадры города, который подступается все ближе и ближе к этой традиции отшельничества и следования инстинкту. С другой стороны, конструирование материала неспешным, в некоторой степени медитативным полотном и наполненные смыслом неиллюстративные кадры вдыхают в это балансирующее на грани антропологического научно-популярного и документального кино произведение Жизнь, притом без морализаторства и однобокой агрессии.
Фильм «The sea and the 7 villages» (Himansu S Khatua, 2023) говорит на языке обратного противостояния предыдущему фильму ‒ человек и природа здесь тоже в конфликте, но в более стремительном и фатальном. На уровне философии фильм созвучен дуэли и, в то же время, единству человека и природы по Хемингуэю. И хотя сбивает с толку репетиционный характер некоторых эпизодов (особенно интервью в начале фильма ‒ они очень тавтологичны), но главной кинематографической находкой является образ человека и храма, до которых постепенно добирается в своей поглощающей силе море. Не имеющий практически ничего человек остаётся преданным богам, чей замысел и стал фатальным для его судьбы. Так что противостояние человека и природы становится закольцованной системной проблемой, в которой есть кто-то ещё ‒ и это бог, как унификация высшего порядка и фатума. При этом любопытно в структуре сюжета соотношение уменьшения количества героев и концентрации проблематики. Размещённый в заключительной части фильма эпизод с подношением богам в полуразрушенном пустом храме без алтаря становится одновременно и акцентом, и многоточием, и репризой, потому что в системе координат этих взаимоотношений человек всегда страдает, но продолжает оставаться частью естественного и даже повседневного рока событий.
Говоря о синтезе природы и человека нельзя не отметить один и самых запоминающихся и трогательных фильмов фестиваля. «6-A Akash Ganga» (Nirmal Chander Dandriyal, 2023) в жанровом определении является фильмом портретом. В нем нет прямого конфликта, зато есть сложные взаимоотношения с природой человека. Во-первых, история пожилой исполнительницы традиционной музыки не оставляет равнодушным. Увлекают её служение музыке и сама её жизнь как, что музыке подобна ‒ с драматическими пассажами и взвешенными паузами. Биография, которая могла бы стать среднестатистическим юбилейным документальным фильмом, облачена в прекрасную форму. На экране нет немощной женщины, прикованной к постели, нет закадровых измышлений на тему прожитой жизни. Но есть человек, в сущности, ученик, и его поклонение этой богине ‒ его Гуру, матери и любви в одном лице. Это выраженно в блестящем отборе материала, в конструировании сложной системы времён (здесь и работы с архивами, и интервью, и дневниковые воспоминания, и наблюдение). Хорошая связь времен. Во-вторых, темп фильма сбалансирован, неспешен, но и не затянут. При этом фильм не выглядит скучным или излишне драматичным. В-третьих, картина наполнена четко продуманными образами и удачно расставленными акцентами. Так, например, аллегорична сцена сдувания пыли с инструмента ‒ настает его время, и герой наследует музыку и жизнь своего учителя. В конце концов точно работает с идеей баланс тишины и музыки, причём как звуковой, так и визуальной. Мы входим в святая святых ‒ комнату героини как в храм богини. Но оказываемся лицом к лицу с реальностью: в небольшой комнате с кучей хлама и больничной кроватью, старыми заметками и портретами. Это все, что остаётся даже после идолов. Эта трогательная и острая тема служения (музыке и человеку) длиною в жизнь ‒ очередная загадка природы человеческих чувств. А они как раз состоят из всех тех бытовых мелочей и привязанностей, из обид и оглушающей тишины, из заботы и суеверий, которыми наполнена жизнь.
«And, Toward happy alleys» (Sreemoyee Singh, 2023) уникальный фильм о глубинной антропологии чувств. Этот поэтичная и интимная работа напоминает увлекательное и одновременно ранящее путешествие в мир больших вопросов. Их очень много: где заканчивается своё и начинается граница чужого? Плачет ли женщина искренне или только по приказу мужчины? Когда поэзия победит диктатуру реальности? Сколько пластических операций по исправлению носа ещё состоится, прежде чем прекратится объективизация женской внешности? Ответов в фильме не найти. Но то, как они ставятся, с какой любовью, сопереживанием и искренностью они задаются (прежде всего автором самой себе) не может не волновать. В контексте разрозненности взглядов и подчас искусственности конфронтации культур важно то, как режиссер не стесняется погружаться в другую культуру и как интересно посредством этого выстраивается уже зрителем связь восприятия и параллель между родной (индийской) и близкой (иранской) культурами. Фильм помимо прочих невероятно красивых и оглушающих правдивостью образов имеет неоспоримую документальную ценность. Чего стоит только ироничный подход к запечатлению Джафара Панахи, постоянно сидящего за рулем своей машины. Как трогательна горечь сожаления от невозможности встречи с Аббасом Киорастами ‒ он остался недостижимыми мифом. Эпизод, когда уже повзрослевшая актриса плачет по приказу Панахи (по сути мужчины), пронзителен и точен в определении места женщины в социальной иерархии Ирана. Концовка точная и осмысленная – станут ли эти девушки в хиджабе другими или они продолжат петь гимн любви к мужчине? Прекрасны поэтические, но притом не оторванные от реальности эпизоды на могиле поэтессы и режиссёра Форуг Фаррохзад, где музыкант играет на ситаре, и в этот же самый момент над могилой срезают ветки с деревьев. Река, покинувшая город ‒ это метафора жизни, оставляющей края, в которых женщина без хиджаба ‒ не человек, а объект, порождающий сыновей: новую кровь для обеспечения войны и продолжения боли потерь. И, конечно, мыльные пузыри, разлетающиеся как стихи поэтессы и мысли автора фильма – это тающие воспоминания о свободе. Все эти символы, как сильнодействующий сплав эссеистики и гонзо-журналистики создают впечатление проникновения в тайную темную комнату эмоций, мыслей и переживаний. Истинный пример документалистики, как способа препарирования человеческой природы.
Оригинальный текст статьи на английском языке опубликована на сайте FIPRESCI
