Евгений Лумпов.
Провал комедии – когда не смешно. Провал мелодрамы – когда безразлично. Поэтому, хватаясь за ромком, стоит быть осторожным вдвойне. Создатели фильма «Больше, чем кино» этого не учли.
Если комедия романтическая, то она все еще комедия. Просто ее юмор черпает вдохновение в плоскости романтических отношений. Однако вирус постсоветской ржаки прочно поселился в организме отечественного кино и перешел, кажется в хроническую стадию. Этим объясняется отношение режиссеров к жанру. Он как-то внезапно стал низким и незаслуживающим серьезного отношения. Прибавьте к этому укореняющееся мнение о том, что зритель глуп и всеяден и получите типичную комедию казахстанского пошиба. Нашими киноделами напрочь отвергается глубоко психологическая составляющая юмора, способная раскрыть персонажа или ситуацию, им проще белыми нитками сшивать второсортные мемы, прикрываясь понятиями о ментальности, народности, и узнаваемости. Они равняются на «высокие образчики» вроде «Мальчишника в Вегасе» и при этом не могут позволить себе ни малейшего выхода за рамки шаблона, потому что, видите ли, ұят. Очень удобно.
Так получаются у нас самые наивные дураки, самые культурные бандиты и самые стерильные протагонисты – всё на полумерах. А о том, что за смехом и романтикой может быть глубина и масса противоречий думать совершенно необязательно. Даже в преисполненном идиотии фильме о похождениях мистера Бина усматривался конфликт между стереотипным стандартизированным обществом бесконтрольной глупостью. Складывается ощущение, что ни «Жизни в забвении» Тома ДиЧилло, ни даже «Голливудского финала» Вуди Аллена Аскар Бисембин и Ко не смотрели. Иначе просто не смогли бы так бездарно разбазарить новую тему ‒ кинопроизводство в родной стране. Делать сатирический памфлет на форменный бардак индустрии или хотя бы ироничное эссе в духе «Да здравствует Цезарь!» Коэнов, по всей видимости, нерентабельно и недальновидно. Потолок дерзости – шуткануть над Сатаевым, а дальше все по накатанной – любовные истории в картонных декорациях (находчиво, не правда ли?!) и безликая история, которая и меньше, чем романтика, и меньше, чем юмор, и меньше, чем кино.
С настойчивостью российского сериала зрителю повторяется тезис о том, что главный герой хороший парень ‒ режиссер, жаждущий самореализации. При этом ни одержимости любимым делом, ни вообще какого-либо четко выраженного стремления он не демонстрирует. Как в прочем и остальные персонажи-статисты, запертые в рамках ветхих типажей (подружка главного героя, манерный хохмач, гонористый пахан и т.д.). Можно было бы упрекнуть актеров за невыразительную игру. Практически всех, кроме разве что Даурена Айдаркулова, чей персонаж хоть и являет собой весьма затертый образ, все же выгодно выделяется на фоне прочих инертных героев. Но что толку в этом упреке, если на уровне сценария образы все тот же картон.
Здесь-то и вступают в дело законы нашего кино – если герои аморфны, то повествование должно само вынести их к хэпи-энду. Так и происходит. Персонажу Данияра Алшинова все дается легко: нет работы – пожалуйста, негде жить – друг в помощь, бросил девушку – простит. Трудностей и перипетий, способных изменить героев в фильме нет, псевдоборьба обречена на победу. Как следствие – переживать за них нет никакой необходимости, а, следовательно, можно было бы просто наслаждаться картинкой и юмором. Только вот незадача – их тоже в картине не обнаруживается.
Изобразительные средства в подобных работах давно низведены строго до утилитарной функции. Клиповая картинка еще раз доказывает, что в распоряжении команды была хорошая камера, музыкальные рефрены, раздражающие своей однотипностью и предсказуемостью, разжевывают зрителю межличностные отношения, а монтаж, изобилующий необязательными деталями, с упорством Сизифа толкает хронометраж к заветной сотне минут.
Как итог – ни оригинального сценария, ни спасающей его игры, ни размашистого визуала в фильме нет, как нет романтики, заставляющей трепетать в ожидании и юмора, способного залатать все эти бреши. Что есть? Пара тизеров, пара вайнеров, три love story и три шутки на весь хронометраж: одна с голубым оттенком, одна с фаянсовым и одна с национальным. Толи по всем аудиториям, толи из пушки по воробьям.
