ИННА СМАИЛОВА.
Немного отступлю от неизменного формата начала. Особенность и ценность этого интервью в том, что в разговор о современном казахском и мировом кино вступает Гульнара Абикеева.
А беседа с ней ‒ всегда точная выстроенность шкалы оценок с плюсами и минусами, сравнениями и причинно-следственными связями реального положения нашей кинематографии. Важность ее оценки ‒ изнутри и извне, ведь не так много мы знаем, что говорится об отечественных фильмах за пределами наших границ, пожалуй, это единственный специалист, кто связывает все кинопространства. И уж, конечно, ее ответы не просто из той категории предложений, от которых никто не сможет отказаться, а целая мини-лекция по современному кинопроцессу.
Итоги года и «Что такое кино ?» от Гульнары Абикеевой
Гульнара Абикеева ‒ один из ведущих кинокритиков страны, всегда появляется с высоко поднятой головой и улыбкой, поражает своим неустанным твердым шагом в роли кинопроводника, чье предназначение ‒ информировать и говорить о казахском кино отечеству и миру. Покоряет всеохватность ее труда ‒ около десятки книг об отечественном и, кстати, мировом кинематографе, научная и преподавательская работа, доктор искусствоведения, арт-директор кинофестивалей «Евразия» и «Звезды Шакена», член NETPAC и FIPRESSI, инициатор Ассоциации кинокритиков Казахстана, и при этом — кинообозреватель, чьи статьи регулярно выходят на страницах казахстанских сайтов. А еще ‒ хвастовство! ‒ мой мастер и мой друг!
Что же такое для вас кино? В каком направлении движется мировой кинематограф сегодня?
Гульнара Абикеева: Кино стремительно движется в двух совершенно разных направлениях: коммерческое–развлекает, убыстряется и уходит в виртуальную реальность. В каком-то смысле пик – новый«Безумный Макс 4: Дорога ярости».
Фестивальное кино – замедляется и уходит во внутренний мир человека. Кино–медитация. Здесь пик ‒ короткометражка Цай Минь Ляна «Идущий».
И то, и другое кино в своем лучшем выражении замечательно! К примеру, меня удивило, когда мировые критики – голосованием ФИПРЕССИ – выбрали лучшим фильмом года «Безумный Макс 4». Казалось бы, абсолютно коммерческое кино, но оно программное, лучшее в своем жанре, впечатляюще бредовое и энергетически заряженное. Это не просто абсурд, это абсурд в квадрате. Это зрелище, после которого тебя пошатывает. Это выдуманный мир, но он выдуман на уровне гениальности – как картины Сальвадора Дали. И потом «Безумный Макс» 1979 года вышел из культуры андеграунда. Он где-то предсказал будущее развитие кинематографа. И в этой, четвертой версии Джордж Миллер опять решил всех переплюнуть, создав уникальный виртуальный мир, особое зрелище, которому вновь нет равных. Поэтому кинокритики, которые в 1979 году увидели первого «Макса», добравшись до зрелого возраста, решили по достоинству оценить талант австралийского режиссера и назвали картину «Безумный Макс 4: Дорога ярости» лучшей картиной года.
Безусловно, есть и другие замечательные коммерческие картины года – это и «Интерстеллар» Кристофера Нолана, хотя формально он 2014 года, но для меня он оставался лучшим фильмом и 2015 года. И анимационный фильм «Головоломка» Питера Доктера и Ронни Дель Кармен. Разве это не гениальная придумка — заглянуть во внутренний мир ребенка и увидеть там «Печальку», «Радость», «Страх», «Гнев» и «Брезгливость».
Высококачественное коммерческое кино создается как художественное творение лучшими киномастерами мира и его так же мало, как и хорошего арт-хаусного.
Просто в арт-хаусе, на мой взгляд, легче самовыразиться и пробиться к успеху из-за того, что есть кинофестивали.
Кинематограф сегодня ‒ в чем причина отсутствия принципиальных открытий, а, если они есть, то раскройте эти новшества?
Гульнара Абикеева: Открытия, в том числе и в кино, не могут происходить каждый год. Примерно раз в десять лет меняется эстетика в кино, сообразно изменению времени и моды. И эти изменения, наверное, также имеют место отдельно в коммерческом и отдельно в арт-хаусном кино.
В коммерческом кино понятнее:
2000-е годы начались с «Матрицы» братьев Вачовски, снятой в 1999 году. Этот фильм как бы дал характеристику наступающему новому столетию, как веку виртуальной реальности, доминирования компьютерных программ. Понятно, что и до этого были фантастические фильмы, просто «Матрица» подняла эту тему на иной философско-художественный уровень. Две реальности, и непонятно – какая настоящая, где мы настоящие. «Матрица» как бы предсказала то время, в котором мы сейчас живем – в Интернете, социальных сетях и т.д. А Джеймс Кэмерон как бы на время закрыл эту тему, показав в «Аватаре» (2009), что другая реальность – духовно богаче, живее, красивее, человечнее.
2010-е открыли новую эпоху в кино – эпоху осваиваемого космоса. «Гравитация» Альфонсо Куарона, «Игра Эндера» Гэвина Худа, «Интерстеллар» Кристофера Нолана, «Марсианин» Ридли Скотта. Они смотрятся просто как продолжение друг друга.
В арт-хаусном кинематографе труднее определить вехи, но для меня это:
2000-е – кинематограф Ларса фон Триера. Автор «Манифеста «Догма 95» он вместе со своими соратниками заявил важными для кино ценности прямо противоположные тем, которые развивает коммерческий кинематограф. Он был против спецэффектов, съемок в декорациях и т.д. То есть на первый план он вывел человеческие истории – «Идиоты» (1998), «Танцующая в темноте» (2000 – «Золотая пальмовая ветвь» Канн), «Догвилль» (2003), и дошел до своего апогея в картине «Антихрист» (2009).
2010-е – соответственно проходят для меня лично под знаком кинематографа Апичатпонга Верасетакула, тайского режиссера, чья картина «Дядюшка Бунми, вспоминающий свои прошлые жизни» (2010) также был удостоен «Золотой пальмовой ветви» Канн. Кинокритик Андрей Плахов причисляет Верасетакула к режиссерам новой генерации, которые «отрицают саму идею кино как истории и кино как аттракциона», то есть ни кинематограф братьев Люмьер, ни Жоржа Мельеса. Казалось бы, третьего не дано. Разве можно придумать что-то еще? Верасетакул создает кинематограф воображения, когда зритель домысливает, довоображает то, на что намекает режиссер. В этом плане это больше всего похоже на литературу, когда читая текст писателя ты себе допредставляешь то он описывает словами. Но слова настолько сильны, что воображение рисует потрясающие картинки! Думаю, что кинематограф Апитчатпонга Верасетакула близок к контемпорари-арт, когда искусство становится своего рода медитацией – ты погружаешь в то, что тебе показывают, и начинаешь думать о своем. В этом плане я уже упоминала фильмы позднего Цай Минь Ляна.
Любопытно, что в этой точке коммерческое и арт-хаусное кино в каком-то смысле сходятся. В обоих случаях мы имеем дело с двумя пространствами – реальным и воображаемым, только коммерческое кино моделирует это пространство – «Безумный Макс 4: дорога ярости», «Аватар», а арт-хаусное кино предлагает нам себе его представить. В этом плане лучшая картина 2015 года, на мой взгляд, фильм Апичатпонга Верасетакула «Кладбище великолепия». Режиссер нам только рассказываем о том, что два десятка солдат находятся в состоянии комы, потому что здесь, в этом мире находятся только их тела, а их души воюют на войне. Поправиться им не суждено, потому что больница стоит на месте гибели враждующих королей, которые продолжают сражаться и используют для этого энергию спящих. Мало этого, мы узнаем об этом от богинь святилища, которые явились в этот мир в облике обычных красоток. Режиссер как бы фиксирует пребывание человека между двух миров. Повторюсь, для меня это в чистом виде – медитация.
Как изменяется казахстанский кинематограф, можете обозначить какие—то важные особенности?
Здесь шаги не в 10 лет, а в 20, что вполне нормально. Хорошо об этом рассказал Адильхан Ержанов в своем фильме про историю казахского кино:
1960-е: зарождение национального кино
1980-е: «Казахская новая волна»
2000-е: «Дети независимости» или «Партизанское кино», термин еще не устоялся.
Но в целом, я уверена, что развитие казахского кино также идет в русле развития мирового кинематографа. Что такое национальное кино 1960-х годов? Это возвращение к национальному мифу вопреки советскому. Поэтому появились такие ленты как «Кыз-Жибек», «Меня зовут Кожа», «Алдар-косе».
«Казахская новая волна» ‒ это тоже протест против советской идеологии, но уже не в сторону локального мифа, а в сторону глобального – вписанности в мировой контекст, поэтому-то и название – «новая волна», только не французская, а казахская. Маятник кинематографа все время движется между локальным и глобальным.
По идее очередное качание маятника должно было бы идти в сторону национального. Так оно и было – за «казахской новой волной» последовал целый ряд фильмов, в которых на разных уровнях, и, прежде всего, идеологическом, пытались определить идентичность казахов: «Абай», «Джамбул», «Абулхаир-хан», «Сардар», «Кочевник» и, наконец, «Жау журек мын-бала».
Естественно, следующее движение маятника в сторону глобального – «Уроки гармонии», «Хозяева», «Шлагбаум». А партизанским оно названо потому, что противостоит буржуазному во всех проявлениях: патриархально-буржуазное в исторических фильмах, гламурно-буржуазное в коммерческих, идейно-буржуазное в идеологических.
Выделите лучшие мировые фильмы за последние два года и почему?
2014 «Мамочка» Ксавье Долана, Канада – великолепная психологическая драма;
2015 «Дипан» Жака Одиара, Франция – тема Востока‒Запада;
2015 «Кладбище блеска» Апичатпонга Верасетакул, Тайланд – об этом говорили;
2015 «Путешествие к берегу» Киоси Куросава, Япония – великолепный концепт –связь мертвых и живых, как часть восточной культуры.
Назовите лучшие казахстанские фильмы за последние два года, чем это показательно?
Получится три года, потому что нельзя без«Уроков гармонии».
2013год ‒ «Уроки гармонии» Эмира Байгазина –просто очень чистая работа во всех отношениях;
2014 год ‒ «Хозяева» Адильхана Ержанова ‒ концептуальная работа;
2014год ‒ «Курко» Кенжебека Шайкакова – фильм обладает национальным колоритом;
2014год ‒ «Нагима» Жанны Исабаевой – у фильма есть художественная концепция;
2014год ‒ «Раз в неделю» Игоря Пискунова – проходит время, но я понимаю, что картина меня «держит» ‒ историей, актерскими работами, темой;
Фильмы 2015 года, на мой взгляд, слабее, чем картины 2014 года. Учитывая нашу общую ситуацию в кинематографе, когда нет стратегии развития нашего кино, нет сильного лидера киноотрасли, нет должной поддержки молодых, нет центра национального кино по продвижению фильмов на кинофестивали, кинорынки, в этом нет ничего удивительного. Скорее, наоборот, кино существует вопреки усилиям государства. Вот и результат: три наиболее достойных фильма 2015 года были сняты на частых студиях:
‒ «Шлагбаум» Жасулана Пошанова;
‒ «Кенже» Ермека Турсунова;
‒ «Первая жена Сагынтая» Данияра Саламата
Все три картины сильны, прежде всего, своей социальной направленностью. В них есть боль за свой народ и во всех трех поднимается проблема классовой стратификации общества, к чему приводит обогащение богатых и обеднение бедных.
К сожалению, две картины из трех, вышедшие в прокат, не вызвали должной полемики в обществе. И в этом, возможно, наша вина – кинокритиков, и журналистов, пишущих о кино. Но, к сожалению, кинокритиков сегодня в Казахстане меньше, чем режиссеров, а должно быть наоборот – на каждого режиссера по 20 критиков. Только тогда будет настоящий и PR, и дискуссии, и дебаты. Поэтому я очень ценю вашу инициативу – создание «Восьмерки» в Астане, ваш сайт, на котором происходит развитие нашей критической мысли в кино. Спасибо вам!
