В новом фильме Алекса Гарленда «Род мужской» обнаруживается полезность, о которой автор даже не помышлял. Евгений Лумпов разглядел и рассказывает.
Вниманию студентов киновузов! В отечественный прокат завезли учебное пособие. Алекс Гарленд при поддержке студии А24 снял 100-минутную экранизацию знаменитого выражения ваших педагогов «Увлёкся красивостями и забыл про смысл». Давайте разберемся, почему матчасть все же нужно учить.
Классическая структура истории (Гегель не даст соврать) состоит из трёх актов. Возьмите доску Уиджа, разбудите среди ночи Сида Филда и он вам как «Отче наш» назовет все три: «завязка», «конфронтация» и «развязка» ‒ так их принято именовать на голливудских холмах.
Смотрим «Род мужской» (в оригинале «Мужчины»/Men) – первый акт просто песня. Знакомая, но притягательная. Героиня бежит из города в глушь, дабы залечить душевную травму. Старый дом, как подобает старому дому, сразу начинает тонко намекать. Намёки симпатичны своей деликатностью, актуальностью форм и редкостью. Зелёные холмы и не менее зелёные леса – дарят гамму ощущений: от умиротворения и свободы до напряжения и тревоги. Ей богу, Азиз Жамбакиев так пристально не вглядывался в степь, как Роб Харди в леса. Плюсуйте сюда разряженное повествование, проникновенный (временами до мурашек) саунд, добротную «художку» и шикарную игру актеров (О, славный Рори Киннер! Такого ли бенефиса я желал для тебя?!) и готово – вы в атмосфере предвестия беды – по-киномански приятно обволакивающей и пульсирующей. Что-то сейчас будет…
Или нет…
Изрядно потрудившись над визуалом и атмосферой Гарленд (он в этом хорош, вспоминайте «Из машины», «Аннигиляцию») лихо сливает ключевой посыл фильма, а вместе с ним и интригу, предпочитая многозначительно умолчать о сути происходящего, мол, это притча, это басня, это что-то еще такое-эдакое, разбирайтесь сами.
Разобраться оказывается не сложно. Месседж считывается минут через тридцать. Он прост как мычание: «Все мужики одинаковые – все козлы». Можно спорить, можно соглашаться, но предлагаемый уровень дискурса не выдерживает критики по двум причинам. Во-первых, он сводит к нулю все старания в части формы, ибо порождает резонный вопрос: все красивости реально создавались как обертка для «истины», коей больше по фигуре форма НТВ-шного сериала из 2000-х? И, во-вторых, забыв, что палитра фильма – это не только вопрос формы, но и содержания, Гарленд всю идейность переводит в ч/б. В его системе координат все становится бинарно: женщины хорошие – мужчины плохие. Отсюда вопрос: кому адресовано послание, если род мужской сплошь похотливая нечисть?
Режиссёр качал тему сильных женщин и ранее. В упомянутых выше работах он рассуждал о границах свободы, о токсичных отношения и ложных чувствах. Совершенно не важно, в данном случае, делал ли он это от чистого сердца или по велению трендов. Важные вопросы остаются важными при любом антураже, который их не глушит. Но вот беда, чем дальше, тем активнее Гарленд увлекался красотой формы и измышления его становились похожими на псевдофилософское бормотание. В новой работе это стало максимально очевидно. Причина проста: страсть режиссёра к созданию визуально прекрасных миров легла на тренд т.н. «новых хорроров» ‒ якобы более возвышенных и умных. Именно так и позиционирует и продает нам уже не первый год А24. Студию за многое можно похвалить, но в данном вопросе – она гамельнский крысолов, который увлекает несведущих красотами чего-то якобы нового, по факту, не давая ничего. Все элементы, на которых строятся новомодные ужастики (медлительность, загадка без разгадки, выкрученная на максимум физиологичность и прочее) легко обнаруживаются в каждом втором фильме и «Род мужской» не исключение. Но проблема даже не в самоповторах ‒ создатели этих претенциозных «шедевров» напрочь забывают о том, что за фильмом должна стоять жизнеспособная мысль, а не истеричный выкрик. Неужели классику жанра не анализировали за партами?! Где лес, Гарленд? ‒ Леса за деревьями не оказалось…
Второй акт фильма – это тот самый выкрик. А дальше – пустота. Режиссёр уже все показал и рассказал, и в акте третьем – в развязке, в том месте, где Гегель предполагал синтез Гарленд не предположил ничего. Поэтому ему осталось лишь обрушивать на зрителя шок-контент – репетативный и бессмысленный. Будет мерзко, но сидите и смотрите – это прекрасный урок уничтожения всего того потенциала, что просматривался в акте первом. О, славный Рори Киннер! Такого ли бенефиса я желал для тебя?!
