След души

АЛЕКСАНДРА ПОРШНЕВА.

Получив задание написать о самых любимых документальных картинах, просмотренных за последнее время, я позволю себе написание эссе на данную тему с выражением моей мысли и ощущения по поводу документального кино вообще.

В мгновение в голове возникли кадры фильмов Артавазда Пелешяна, Герца Франка. Зрителю, знающему авторский почерк и режиссерский стиль перечисленных выше творцов, станут абсолютно понятны мои предпочтения сухой, обыденной документалистике реальности, пропущенной через призму поэтического видения творцов.

Начать своё размышление по поводу «моего» документального кино хочется со слов великого Гёте, взятых за предисловие к одной из глав «Карты Птолемея» Герца Франка: «Каждый новый предмет, зорко увиденный, порождает в нас новый орган для его восприятия». Практически каждый день, по средствам телевидения ли, интернета ли, мы, зрители, сталкиваемся с достаточным количеством репортажей, очерков о жизни людей или предприятий. Ограничимся лишь небольшим упоминанием о том, что среди кинематографических слоев наблюдается тенденция упадка документального кино. К сожалению, лишь некоторые единицы наиболее зрелого и кинематографически образованного в документалистике индивида, составляющие зрительскую массу способны оценить сложившийся в данном направлении киноискусства коллапс. А всё потому, что у такого рода зрителей элементарно существует понятие высокого искусства, в том числе и документального кино. У них есть тот самый новый орган восприятия особой тонкости бытия. И, безусловно, опираясь на опыт зрительский и кинематографический, из множества просмотренных мною за последнее время документальных картин, именно произведения (только так, а не иначе) вышеупомянутых мастеров времени создают ощущение проникновения в особую его тонкость и приобретаемый с годами шарм и обаяние, философию и поэзию. Задумываясь над высказыванием Гёте, невольно силишься представить себе этот орган: не сердце, хоть и чувствуешь, не разум, хоть и мыслишь, не особый взгляд, хоть и видишь абсолютно иначе. Здесь куда сложнее каждого из составляющих, так как этот орган – это особая призма совокупности запечатленной реальности, способы её запечатления через операторскую работу, режиссерской мысли, заложенной посредствам выстраиваемой драматургии и монтажа, и чувственного и интеллектуального опыта самого зрителя. Всё это в купе создает одновременно ощущение общей философии, выстроенной за счет личных переживаний, — своеобразный метод кинематографической индукции.

Необходимо привести определенные примеры образующие, на мой взгляд, тот самый новый орган. Этот особый мир единения зрителя с реальностью, а иногда даже с повседневностью, за счет поэтического взгляда автора наиболее ярко отражен в картинах «Начало», «Земля людей», «Жизнь» Пелешяна и «На 10 минут старше» Франка. Со студенчества нареченный гением, молчаливый Артавазд Пелешян является весьма красноречивым творцом документального кино. Его особое перо, именуемое «дистанционным монтажом» в купе со способностью находить прекрасное в повседневности и обратить внимание на это зрителя, услышать музыку машин, и воссоединить во всем этом чувственное и рациональное образуют ту самую способность не просто смотреть на мир, а видеть его. Ведь сложность документального кино заключается в уже заложенном с самого начала объективизме материала, запечатляющего время и событие «в лоб». Здесь на помощь в трансформации факта в философию в творчестве Пелешяна приходит звуковой и дистанционный монтаж и музыка, по средствам которых хроникальные кадры преображаются, и поверх уже заложенной истории густо насыщаются образами и идеями, как в фильме «Начало». Но в поэтическом документальном кино определенный метод и прием запечатления этого факта на плёнку, обусловленный операторским мастерством ли, заложенной режиссерской концепцией ли, отличает оригинальный подход. Так, в кинокартине «Жизнь», где запечатлено естественное событие рождения человека, режиссерская идея через крупный план роженицы и звуковую картину (в данном случае сердцебиение) приобретает не просто фактическое значение, а воспевание красоты и чуда рождения человека, некое таинство природы. «Я монтажом убиваю монтаж», — высказался Пелешян в книге «Моё кино». И действительно, своим особым подходом к материалу и его переплетении с авторским видением, режиссер передает зрителю сверх идею без лишнего процесса психологического внутреннего монтажа, творящего в голове каждого зрителя. Таким образом, фильмы Пелешяна-кинотелепата, словно простые истины, непосредственно отпечатываются на зрителе и, несомненно, порождают особый орган чувствования.

«На 10 минут старше» — картина, на мой взгляд, способная сравниться с полотнами эпохи Возрождения, где человек становится на первый план. Здесь же, за счет маленьких людей, — детей, воссоздается философия жизненного течения с его горестями и радостями. Помимо главного героя, сверхэмоционального мальчика, камера показывает зрителю и молчаливого, затаившего внутри себя мысли и эмоции другого ребенка, — как очевидность различия всех нас, особенность восприятия. Ведь важной составляющей картины является не столько происходящее на сцене представление-сказка, а реакция на эту воссозданную на сцене реальность, по пришествии которой вместе с героем и сам зритель, будто глядясь в зеркало,меняется и становится не просто на определенное количество минут старше, но на несколько эмоций опытнее. Конечно, этот фильм на определенную часть является постановочным.Но отмечу, что лишь для более качественного отражения жизни, являющегося истинной ценностью картины – откровенных и искренних эмоций героев.

Подытожить своё эссе на тему моего любимого документального кино Пелешяна и Франка, являющегося поэтическим, хочется высказыванием Герца Франка: «Фотографируя, участвуя в создании фильмов, я всё чаще стал убеждаться, что и человека, и событие, любой реальный факт, любой предмет, не лишая его будничной достоверности, можно показать образно, если в нем удается обнаружить и запечатлеть «след души». И такие же искренние и наполненные образами и чувствами фильмы-поэмы оставили во мне «след души кино».